Как СМЕРШ спас Москву. Герои тайной войны

...

(подпись) Абакумов.

* * *

А дальше, понимая, что его ждет в последующем, Абакумов 9 июля 1951 года пишет на имя Сталина целых два письма. Первое после встречи с Берией наедине, где он указывает:

«Я уклонялся от ответа, имея в виду, что это дело специальное, так как они (Шахурин, Новиков и Шиманов. – Авт. ) в процессе следствия писали заявления в Ваш адрес в отношении Маленкова Г.М., после этого я отдельно встретился с товарищем Берией Л.П. и попросил его специально доложить товарищу Сталину И.В.».

Второе, после прочтения письменных объяснений Рюмина в кабинете Маленкова:

«Действительно, как Вы знаете, по специальному указанию, арестованные Шахурин, Новиков, Шиманов и другие допрашивались в отношении Маленкова Г.М. При этом показания их в соответствии с полученными указаниями, оформлялись в виде собственноручных заявлений в Ваш адрес и были Вам представлены».

Дело в том, что заявления от имени Шахурина и Шиманова против Маленкова, подобное заявление против Жукова, были подготовлены не в единственном экземпляре. Поэтому Виктор Семенович, оставивший у себя по одному экземпляру в качестве компромата, на всякий случай, лукавил вождю, как и тогда, когда отправлял эти заявления на его имя и указывал на них: «в единственном экземпляре». Он оставил за собою право защищаться и нападать. Мавр сделал свое дело – Мавр может умереть. Чувствовал Виктор Семенович, что дни его сочтены. Но защищаться он мог, однако нападать уже было нельзя, – перед ним стояла непробиваемая стена властных политиков с разочаровавшимся в нем и озлобленным против него вождем. Чем ближе человек подходит к жизненному обрыву, тем почему-то сильнее неодолимое желание оглянуться на свой пройденный путь. У Виктора Семеновича такого желания не было – он верил в свою звезду удачи. Но она ему изменила.

12 июля 1951 года Абакумова вызвали в Прокуратуру СССР. И вот тут он понял, что его звезда удачи закатилась. Что из этого кабинета на волю он не выйдет, хотя надежда некоторое время светилась звездочкой, но до того момента, как Генеральный прокурор, государственный советник юстиции 1-го класса Г.Н.Сафонов не поприветствовал его, как это было прежде. Виктор Семенович знал Григория Николаевича раньше как принимавшего участие в Нюрнбергском процессе. На глазах у министра он стал Генеральным прокурором в начале февраля 1948 года. И вдруг Сафонов встал из-за стола и объявил Абакумову два постановления – о возбуждении уголовного дела по признакам статьи 58 – 1 «б» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим) и об избрании меры пресечения (содержание под стражей). Но он никаких признательных показаний не давал.

Вспоминает бывший начальник секретариата МГБ полковник И.А.Чернов:

«Арест Абакумова был для меня точно гром среди ясного неба. За что, почему? – об этом нам, аппаратным работникам, ни слова не сказали. И спросить не у кого – обстановка не располагает. Меня сразу же отстранили от должности начальника секретариата и временно зачислили в резерв. Положение, сами понимаете, поганое. Как-то раз прихожу за зарплатой в управление кадров, а там говорят: «Езжай, Иван Александрович, в Казахстан, будешь начальником управления лагерей в Караганде». Надо было соглашаться, а я отказался – хотелось на север. Чтобы забронировать московскую квартиру. Жалко было ее терять: только-только обжил, она первая была в моей жизни, раньше ютился в коммуналке».