Идея о том, что визуальная культура может рассматриваться как отдельная область знаний, впервые получила распространение во время предыдущего поворотного момента в истории развития наших взглядов на мир. Примерно в 1990 году конец холодной войны, разделившей мир на две зоны, относительно невидимые друг для друга, совпал с расцветом того, что окрестили «постмодернизмом». Постмодернизм превратил современные небоскребы из аскетичных прямоугольных коробок в причудливые башни с элементами китча и пастиша, которые теперь возвышаются по всему миру. Города выглядели совсем иначе. Новый взгляд на самоидентификацию сформировался под влиянием гендерной, сексуальной и расовой принадлежности, в результате чего люди стали воспринимать себя иначе. В условиях устоявшихся правил времен холодной войны такой подход не придавал его адептам уверенности в себе, что привело к сомнениям относительно возможности лучшего будущего. В 1977 году, во время социального и экономического кризиса в Великобритании, группа Sex Pistols очень точно резюмировала настроения: «No Future»[3]. Изменения стали происходить еще быстрее на заре эпохи персональных компьютеров, которые превратили загадочный мир кибернетики, как тогда называли все задачи, выполняемые с помощью компьютера, в пространство для индивидуальных исследований, которое в 1984 году писатель-фантаст Уильям Гибсон назвал «киберпространством». В этот момент визуальная культура ворвалась в академическую сферу, смешав феминизм и политическую критику, присущие высокому искусству, с исследованиями популярной культуры и новых цифровых изображений.

Сегодня люди формируют новый взгляд на мир, создавая, просматривая и распространяя изображения в таких количествах и такими способами, о которых в 1990 году нельзя было даже помыслить. Сегодня визуальная культура – это дисциплина, предмет изучения которой можно сформулировать следующим образом: как осмыслить изменения в мире, который слишком велик, чтобы его увидеть, но который жизненно необходимо себе представить. Весь спектр новых книг, курсов, ученых степеней, выставок и даже музеев направлен на исследование этой зарождающейся трансформации. Различие между пониманием визуальной культуры в 1990 году и нашим пониманием сейчас – это различие между просмотром чего-либо в специально отведенном для этого пространстве, будь то музей или кинотеатр, и просмотром на сетевой агоре – виртуальном обществе с четкой визуальной доминантой. В 1990-м, чтобы посмотреть фильм, вы должны были пойти в кинотеатр (за исключением повторов по телевизору), в галерею, чтобы увидеть картину, или пойти в гости, чтобы увидеть чужие фотографии. Теперь, разумеется, мы делаем это в сети, да еще и когда нам заблагорассудится. Пусть зачастую в ущерб формату или размеру экрана, на котором мы просматриваем изображения, и их качеству, но социальные сети перераспределили и расширили пространство для просмотра. Сегодня визуальная культура стала главным проявлением в повседневной жизни того, что социолог Мануэль Кастельс называет «сетевым обществом», – нового типа общественной жизни, сформированного электронными информационными сетями (1996). Дело не только в том, что социальные сети дают нам доступ к изображениям – сами изображения влияют и на социальную жизнь в сети и вне ее, и на наше восприятие такого влияния.

Проще говоря, главный вопрос для визуальной культуры это – как смотреть на мир? Точнее, как смотреть на мир в эпоху перманентных изменений и небывалого роста объемов визуальной информации, что предполагает наличие разных точек зрения. Мир, в котором мы сейчас живем, совсем не такой, каким он был пять лет назад. Конечно, до некоторой степени так было всегда. Но сейчас изменений больше, они происходят быстрее и благодаря мировому сетевому сообществу локальные изменения часто затрагивают весь мир.

Вместо того чтобы попытаться суммировать колоссальный объем визуальной информации, которая нам доступна, эта книга предлагает набор инструментов, необходимых для осмысления визуальной культуры. Используемый здесь взгляд на мир основан на следующих идеях:

• Все медиа по сути – социальные. Мы используем их, чтобы представлять себя другим людям.

• Способность видеть на самом деле представляет собой систему чувственных реакций всего тела, а не только глаз.

• Визуализация, напротив, использует технологии съемки с воздуха для изображения мира как пространства для ведения войны.

• Наши тела стали продолжениями информационных сетей, мы нажимаем на кнопки, отправляем ссылки и делаем селфи.

• Мы передаем то, что видим и воспринимаем на экраны, которые всегда с нами.

• Это понимание – результат смешения нашей способности видеть и попыток научиться не замечать.

• Визуальная культура – это то, в чем мы принимаем участие с намерением активно содействовать изменениям, а не просто смотреть, что происходит вокруг.