Как создать убийцу

Сейчас Роб носился по песку и старался не думать о том, что путешествие оказалось напрасным, как все предыдущие, и поиски ни к чему не привели. Переписка с Анной – последняя форма общения, которая осталась у него. Пытался ли он увидеть её лично или хотя бы поговорить? Поговорить пытался, встречи предлагал, но не преследовал; хотя было время, когда он знал, где её искать. Роб убедил себя, что если без её желания он добьётся встречи, то на этом может закончиться даже то немногое, что между ними оставалось. Возможно, думал он, письма для Анны – это форма игры, нежелание отказываться от того, что у неё сейчас есть.

Последний раз Роб так бегал с мячом пару лет назад, около отделения полиции. Туда его привезли по расследованию акции, которую устроила Анна в одном из музеев. Она скрылась, пока охранник вызывал наряд, и поначалу выступала в деле как жертва. На следующий день следователи приехали к институту, её не нашли, зато захватили с собой Роберта «для разговора». Машина доставила его к отделению, где попросили обождать: мол, майор, который тебя затребовал, занят.

Роб закурил и попытался найти себе занятие, но чтение истрёпанных ветром объявлений о розыске много времени не заняло. Около полицейского участка гоняли мяч несколько мужчин в форме и без. Роб бросил сигарету и направился к ним. Через минуту он уже рвался в атаку, оттесняя от мяча здоровяка в камуфляже. Тот уступал в скорости и движении. После проигранного тайма он сказал:

– Ну пойдём, тебя примут.

– Разве майор освободился? – Роб взглядом поискал радиопередатчик в ухе полицейского.

– Уже да, – ответил тот и на всякий случай почесал ухо. – А в погонах ты, я погляжу, совсем не разбираешься…

Разговор в отделении прошёл на удивление тепло, хотя и не без иронии со стороны полицейского. В конце беседы майор дал на память не подписанный протокол, который был составлен на Роба, как возможного соучастника, и вручил визитку, сказав неожиданную для реальной жизни фразу, место которой в кино: «Будут проблемы, звони». А потом со смешком посоветовал бросить курить.

…Через час, вернув мяч в сетку, Роб шёл по мосту мимо мельницы, вымотанный и спокойный. Утренний ветер обдувал его разгорячённое тело. Навстречу попалась парочка влюблённых, идущая по невысоким ограждениям моста. Даже на расстоянии было видно, как они счастливы в этой беспечной прогулке. Весь мир услужливо предоставил им себя, как дополнение к их чувствам.

Они прошли мимо слепого музыканта, играющего на цампуне5, не остановившись и не повернув голов. Звуки, вплывающие в это ясное утро, казались им чем-то отдельным от некрасивого исполнителя. Роб замедлил шаг и положил купюру. Музыкант самозабвенно продолжал игру, опустив голову, – он знал, что людям на отдыхе некомфортно видеть его слепоту.

«Деньги были ему нужны просто для существования. Музыка же была единственным ориентиром, средством выражения и удовольствием в жизни. Как светлячки в темноте, звуки освещали ту ночь, в которую он когда-то погрузился».

Роб не понимал, что, отрицая у музыканта другое счастье – прежде всего счастье любить, он также проходил мимо, как парочка до него.

В опустевшем Старом городе пахло морем и рыбой. По брусчатке летали флаеры, приглашающие в клубы и кафе с видом на море. В сувенирных лавках были опущены ставни. Таксисты то ли ужинали, то ли завтракали за столиками мини-отеля, беседуя с хозяином заведения. В тональности их беседы ощущалось общее недовольство временем, нравами и скупостью клиентов.

За перекрёстком стояла красная телефонная будка. Робу внезапно подумалось, что Анна обязательно возьмёт трубку, если звонить именно из этой будки. Он долго смотрел на кнопки, пытаясь выкинуть из головы номера, оставившие ассоциации и какие-то следы в его жизни. Роб мечтал разом избавиться от воспоминаний, хотя бы на время. Он же умел в детстве управлять снами – если ему снился кошмар, он представлял раковину с водой, умывался и сразу же просыпался. Но что можно представить сейчас? Хотя бы это…

За стеклом телефонной будки раскинулся парк. Щебетали птицы; яркое солнце делало траву похожей на зелёный мармелад. На центральной аллее на скамейке сидели все те, кого он знал раньше. Даже странно, как они поместились. Перед ними стоял фотограф с камерой на треноге и призывал к вниманию. Люди замерли; ударила секундная вспышка и унесла всех прочь. Скамья опустела; остались лишь полусонные цветы в ожидании полноценного светового дня. И никаких воспоминаний.

Глава 3.

Материк

– Побежали, трамвай! – крикнула она и припустила к остановке.

– Аня, куда ты, стой! – Роб бежал за ней, пытаясь на ходу согреться. До того он мужественно делал вид, что ему не холодно, но тело стало подводить, и его начала бить дрожь. Была ранняя весна, Вербное воскресенье, и кое-где ещё лежал снег. За два часа прогулки в лёгких пальто и куртке они продрогли насквозь; приходилось дыханием согревать руки.

– Занимай место, нам на конечную, – сказала Анна.

– А там что?

– Круг. И трамвай идёт обратно.