Как создавались жития святых

Но получив тем или иным путем имя святого, агиограф должен еще облечь его плотью и кровью, создать его житие. В этом деле агиографы опять-таки не особенно обременяли свою фантазию, довольствуясь готовыми шаблонами. Французский ученый А. Мори в работе своей, вышедшей в 1843 году («Essai sur les l'egendes pieuses»), насчитал более 50 «обших мест», заимствованных авторами житий в «священном писании». Благовещение деве Марии о предстоящем рождении Иисуса повторяется в житиях святых Бернарда, Доминика, Альберта, Элоиза, Самсона, Бригитты, Клары, Стефана (венгерского), Ламберта, Романа, Евтихия; имеются даже иконы с изображением благовещения архангела матери Евтихия. Умножение хлебов встречается в житиях Иоанна Милостивого, Коломбина, Аполлония, Клары, Ричарда и др. 10 раз встречается мотив Каны Галилейской. Николай успокаивает бурю, как Иисус. Бенедикт и Мартин оживляют умершего тем же приемом, что и пророк Елисей, а Франциск повторяет евангельскую сцену воскрешения Лазаря. Христина в пещи огненной — подражание Анании, Мисаилу. и Азарии. Армию Хлодвига ведет, как и Израиля в пустыне, огненный столб, а Карл, в битве с сарацинами, останавливает солнце, как Иисус Навин. Многократно повторяется евангельский мотив об иссохшей смоковнице, об умножении елея, хождении по водам, о вороне, приносящем пустыннику пищу, и т. д.

Не брезговали агиографы и «внутренними заимствованиями». Житие Винцента Маделгорского скомбинировано из житий девяти других святых. Иногда просто брали готовое житие и приписывали его новому святому; так получались двойные жития: Мартина — Татьяны, Онисима — Алексея, Варвары — Ирины и т. д. Болландисты составили специальный каталог таких дубликатов. Наоборот, не спевшиеся между собой агиографы составили три разноречивых жития Козьмы и Демьяна. Согласно одному, они подвизались в Аравии и были обезглавлены при Диоклетиане. По другой версии, они римские святые, побитые камнями при императоре Карине. Третий вариант выдает их за сыновей Федота, умерших естественной смертью. Все три жития обращаются одновременно.

Ничего нет поэтому удивительного, что тело одного и того же святого имеет столь многочисленные мощи. Л. Лаланн дает в 1847 году такой перечень реликвий-дубликатов:

Имена святых	Целых трупов	Голов	Рук, ног и др.
Андрей	5	6	17
Анна	2	8	6
Антоний	4	1	2
Варвара	3	2	—
Василий	4	5	—
Бенедикт	3	4	—
Власий	1	5	8
Климент	3	5	—
Доротея	6	—	—
Элоизий	2	3	5
Эразм	11	—	—
Стефан	4	8	13
Евстахий	2	3	—
Георгий	30	—	—
Горгона	6	—	—
Григорий Наз	3	4	7
Вильгельм	7	10	—
Елена	4	5	—
Иларий	8	—	—
Игнатий (тот самый, который был съеден львом)	33	6	14
Исаия Пророк	3	—	—
Исидор	4	—	—
Исидор Севильск	3	7	—
Яков мл.	4	10	12
Яков ст.	7	—	—
Иоанн Креститель	10	—	11 ук. пальцев
Иоанн Златоуст	—	—	15
Иероним	2	4	63 пальца
Юлианна	20	26	—
Лаврентий	2	—	—
Лазарь	4	—	—
Легер	5	10	12
Лука	8	9	—
Луций	5	6	—
Матфий	3	4	—
Зенон	3	—	—
Матфей	5	8	12
Панкратий	30	—	—
Панталеон	6	—	—
Павел	—	—	18
Филипп	3	8	12
Петр	16	—	—
Петр (Доминик)	2	—	32 пальца
Севастьян	4	5	13
Фекла	4	—	—
Федора	4	6	—
Симеон	4	5	9
Виктория	3	—	—

С тех пор количество реликвий еще возросло, как возросло и число святых.

Манера письма и композиции житий также свидетельствуют о чисто литературном характере древних житий. Выше уже упоминалось о заимствовании у стоиков тех речей, которые обычно произносят мученики перед судьей. Тип языческого жития дан в жизнеописании Аполлония Тианского и в пародиях Лукиана. Классические работы Эрвина Роде и Р. Рейценштейна показали, что житийная литература продолжает традицию греческого романа. Да и в мелочах авторы житий следуют греческим образцам.

Оратор II века Элий Аристид, например, говорит: «Я не в состоянии рассказать о всех деяниях спасителя, которые я вкусил по сей день; я даже не приведу здесь гомеровского стиха «если бы десять у меня было языков, десять ртов» и т. д., ибо и этого мало. Но если бы я даже превзошел всю находящуюся в людях силу слова и мысли, я бы даже не приблизился к возможности передать все это». То же говорит и Софроний в своем словословии Киру и Иоанну: «Кто в состоянии рассказать о чудесах, совершенных этими святыми? Каким велеречивым устам возможно все изложить? Никто из людей на это не способен, даже если бы он имел десять языков и десять ртов, медное дыхание и неутомимый голос». В том же духе говорит и автор жития Козьмы и Демьяна: «Как можно рассказать о всех их чудесах? Взяться за это — значит измерить океан или сосчитать звезды».

Чтобы заинтересовать читателя, Иероним прибегает даже к вставке в житие эротической сцены в греческом жанре.