Как создавались жития святых

В частности, для создания житий христианские благочестивые фальсификаторы имели готовый материал в древнегреческой и римской литературе о мучениках-философах. Образ Сократа, мужественно умирающего за свои убеждения, несомненно, повлиял и на житийную литературу. Большой популярностью пользовалось житие Анаксарха, замученного тираном Никокреонтом. Тиран велел ему вырезать язык, но Анаксарх сам откусил себе язык и выплюнул его в лицо тирану. Мученическую смерть претерпели стоик Фразеа Пет и его товарищи. Сенека и Эпиктет рисовали образ стойкого философа, который перед лицом тирана отстаивает свои убеждения, невзирая на страдания, пытки и грозящую ему смерть. Сенека прямо предвосхищает те речи, которые влагаются впоследствии в уста христианских мучеников: «Что ты мне показываешь мечи и костры и толпу палачей вокруг тебя? Убери всю эту мишуру, под которою ты скрываешься и которою ты устрашаешь глупцов: ты лишь смерть, которую презрел и мой раб недавно и моя служанка. Что значат эти орудия пытки, предназначенные для вырывания каждого члена в отдельности, и тысячи других инструментов для растерзания человека на части?» и т. д. В том же духе пишет и Эпиктет: несмотря на все свое могущество, тиран, в сущности, бессилен поколебать мужество и убеждения истинного философа. «Он может меня, конечно, обезглавить, но в этом случае он вредит мне не больше, чем злокачественная лихорадка, длинные мечи палачей не хуже, чем жестокая болезнь или случайно сорвавшийся с крыши кирпич. Нечего бояться цепей самодержца; деспот может овладеть только моим телом». То же говорил за шесть веков до того Сократ: «Анит и Мелет могут меня убить, но они не могут мне повредить».

Самый термин «мученик», обозначающий «свидетель крови», «свидетель славы божией» (по-гречески «martys» означает, собственно, «свидетель», значение «мученика» было присвоено этому термину в богословской литературе), уже существует у греческих писателей-философов в том же значении, что и позднее у христиан, откуда он перешел не только в житийную, но и в евангельскую литературу; так, в Апокалипсисе, II, 13, говорится об умерщвленном «свидетеле» (по-гречески martys) Антипе; XVII, 3: «жена была упоена кровью святых и кровью свидетелей» (по-гречески martyron). В том же смысле у Эпиктета философ — «свидетель, призванный от бога». Совсем как в христианском житии, философ Гельвидий Приск пререкается с Цезарем: «Если ты заговоришь, я убью тебя. — А когда я тебе говорил, что я бессмертен? Ты сделаешь свое дело, я — свое; твое дело — убить, мое — умереть бесстрашно».

Зевс, или отвлеченный бог стоиков, имел своих «свидетелей», которые послужили прообразом для христианских мучеников, а греческие литературные образы мучеников идеи послужили образцом для житий мучеников. Образцовое житие языческого святого мученика мы имеем в жизнеописании Аполлония Тианского, написанном софистом Филостратом. Если поместить это жизнеописание в Четьи-Минеи, изменив только языческие имена богов, благочестивый христианин не заметит подмены.

Греческие образцы легли в основу еврейского предания (во II книге Маккавеев) о мученической смерти Маккавеев — Соломонии и ее семи сыновей, почитаемых и христианской церковью. Это житие полностью повторяется в житии Фелицитаты и ее семерых сыновей: Януария, Феликса, Филиппа, Сильвана, Александра, Виталия и Марциала, павших якобы жертвой мифических гонений при Траяне. Как и мать Маккавеев, мать-христианка поощряет детей на подвиг и муки во славу божию. Префект Публий взывает к ее материнскому состраданию, но она отвечает в духе стоической философии: «Твои угрозы меня не страшат, ибо дух божий во мне дает мне уверенность, что я одержу над тобою победу при жизни, а еще более после смерти». Всех сыновей подвергают мучительной казни одного за другим на глазах у матери, которая умирает последней.

Наконец, и чудеса, которыми сопровождаются казни мучеников, не представляют собой чего-либо специфически нового в христианской житийной литературе — они встречаются и в греческой и еврейской литературе.