Как спасти репутацию

– Избавьте меня от вашего псевдопатриотизма. Вы заботитесь о своей славе, а не об Австрии. Вы не задумываясь надули бы Меттерниха, если бы хватило ума. Вы хотите получить Нвенгарию для себя, просто чтобы показать Меттерниху, что вы это можете.

– Если вы меня убьете, другой тут же займет мое место, – суетливо сказал фон Гогенцаль.

– Если я вас убью, то только для того, чтобы вы замолчали.

Юлий поднял грозного вида кинжал:

– Можно, я перережу ему горло, ваша светлость? Пожалуйста.

Фон Гогенцаль вытаращенными глазами смотрел на кровожадную улыбку Юлия.

– Нет, Юлий. Лондон – более или менее цивилизованное место. Я не хочу отдавать тебя английской судебной системе. – Александр подошел ближе к Гогенцалю. – Отныне у вас новый хозяин – я. Вы не любите Меттерниха за то, что он украл ваши идеи, а вас игнорирует. Теперь вы будете работать против него, на меня.

– Я не могу, – сказал побелевший Гогенцаль.

– Если не будете, то умрете, причем никто не узнает как. У меня много других проблем, чтобы еще заботиться о вас, а также о безопасности моей жены. Хотелось бы иметь одной проблемой меньше.

– Меттерних меня убьет.

– Может быть. Но я это сделаю раньше. Выбор за вами.

Он велел страже отпустить дипломата. Двое, державшие фон Гогенцаля, были разочарованы, но отпустили и поставили его на ноги. Австриец сглотнул и поправил галстук. Александр холодно его изучал.

– Будете лояльны – может быть, я буду снисходителен. Но я буду следить за вами, и если вы сделаете лишний шаг, если попробуете угрожать моей семье, вы заплатите дорогой ценой.

– Что насчет австриячки?

Александр не позволил ни единой эмоции отразиться на лице.

– Вы говорите о леди Анастасии?

– Да, – пропыхтел он. – Леди Анастасия до чего-то добралась. Она в тесной связи с Меттернихом и хочет свалить Нвенгарию. Позвольте мне расколоть ее для вас и тем показать свою верность.

Александр выслушал с отвращением. Слишком быстро этот тип продал свою верность, такому нельзя доверять. Мысль, что Анастасия работает на Меттерниха, просто смехотворна, фон Гогенцаль или лжет, или он дурак. Александр слышал в голосе Гогенцаля похоть, австриец надеялся получить Анастасию себе.

Он почувствовал укол злости – он ее чувствовал, но это была не его злость. Он обернулся: голубые глаза Мина светились, горло вспухало. Рычание было тихое, но грозное, и фон Гогенцаль побледнел.

– О леди Анастасии заботится Мин, вы можете не беспокоиться, – спокойно сказал Александр.

Бледный фон Гогенцаль был не в силах отвести глаза от Мина.

– Завтра вы придете на встречу со мной, – продолжал Александр, – чтобы в общих чертах набросать, что вы с Меттернихом надумали в отношении Нвенгарии. За вами будут наблюдать.

Юлий и другие кивнули, радостно улыбаясь. От улыбки Юлия попятились бы все лондонские головорезы.

– Нвенгарийцы, – промямлил фон Гогенцаль. Александр одарил его холодным взглядом.

– Нвенгарийцы будут к вам милостивее, чем австрийцы. Если, конечно, вы меня не предадите.

Фон Гогенцаль вынул белый платок и отер лицо.

– Да-да, конечно. Я доволен, что нанятый мной человек не сумел сегодня похитить вашу жену. Ее слишком хорошо охраняли. Вас можно похвалить.

– Похитить мою жену?

– Сегодня, когда она ходила в парк на Беркли-сквер. Я слышал репортаж, она удила рыбу в луже, но журналисты часто неправильно подают материал. Или я не понял их отвратительный английский.

– Вы наняли человека похитить мою жену?

Кажется, фон Гогенцаль не услышал ярость в его голосе.

– Она была мне нужна, но все пошло не так. Мой человек не смог к ней приблизиться, и я его уволил.

В Александре взревел зверь, попирая все приличия цивилизованного поведения. Зрение затуманилось, волной нахлынула темнота. Последнее, что он слышал, был страшный рык, вырвавшийся из его горла.

Глава 16

Александр стоял в другой комнате, в изорванном мундире, часто дыша, с кровью на руках.

– Что случилось? – требовательно спросил он. – Я его убил?

– Нет. – Вскинув голову, Мин пристально посмотрел на великого герцога.

Юлий тряхнул головой и объяснил:

– Нет, австрияк только намочил штаны. Вы бы его убили, но Мин остановил вовремя. – Юлий старался держаться стоически – мол, телохранителя ничем не запугаешь, – но у него побелели костяшки пальцев, сжимавших кинжал. Нвенгарийцы иногда демонстрируют необузданную ярость – вот и все, что думал Юлий о случившемся.

– Я изменялся? – спросил он у Мина.

– Нет.

– Брось свою чертову загадочность, говори, что я делал?

– Вы почти изменились. Остановили себя сами.

– Не специально. Я ничего не помню.

Мин пожал плечами.

Александр осмотрел окровавленные руки.

– Я не могу себя контролировать! Я должен уметь это делать. – Он перевел взгляд на Мина: – Научи меня еще. Научи меняться, и помнить о том, что делал.

Мин подумал и кивнул.

Юлий, не понимавший, о чем они говорят, забеспокоился.

– Ваша светлость, что делать с фон Гогенцалем?