Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений

Мать молодого человека находилась в левой от сцены, женской части зала. Увешанная взрывчаткой чеченка выхватила пистолет ТТ и встретила психанувшего юношу огнем. Но метким стрелком женщину назвать было сложно. Вместо «нарушителя режима» она прострелила бок заложнице Татьяне Старковой, а смирно сидевшему заложнику Павлу Захарову и вовсе снесла надбровную дугу, разворотив глаз.

Истекая кровью, раненые пролежали добрый час в ожидании скорой помощи, хотя вокруг здания были развернуты десятки медицинских учреждений со всей Москвы. Ни чеченцы, ни продюсер Васильев элементарно не могли дозвониться медикам, поскольку известный им номер был непрерывно занят пустопорожней болтовней. Лишь ближе к трем ночи Старкову и Захарова удалось передать подоспевшим врачам.

Вскоре после этого власти сделали еще одну попытку договориться по-хорошему. Вспомнили об известном чеченском «воре в законе» Исламове по кличке Борода. Похищения, убийства, контрабанда в Чечню оружия — у Лечи Исламова был богатый «послужной список». До Чечни Борода возглавлял Центральный отряд чеченцев в Москве, где занимался рэкетом, контролировал проституцию и рынки.

Масхадовского «бригадного генерала» Исламова федералы повязали 22 августа 2000 года; к моменту захвата мюзикла «Норд-Ост» тот находился на нарах Краснопресненской пересыльной тюрьмы. После долгого, напряженного разговора с Бараевым Борода признался начальству в погонах с большими звездами:

— Он ваххабит, а ваххабиты не признают никаких авторитетов — ни религиозных, ни тейповых, ни наших. Мовсар попросил перезвонить ему в десять утра и тогда, возможно, он кого-нибудь отпустит.

В эти минуты «альфисты» уже вели последние приготовления. Тем не менее ранним утром 26 октября Виктор Казанцев позвонил на сотовый телефон Абу Бакару:

— Переговоров больше не будет, пока не начнется отвод войск из Чечни, — услышал полпред президента Путина. — Тогда и о детях поговорим, и об освобождении других заложников.

Никаких шансов избежать атаки больше не осталось.

Последняя ночь

К исходу пятницы террористы узнали, что штурм здания назначен на три часа ночи. Понимая, что спецслужбы могут применить газ, боевики выключили кондиционеры. В зале окончательно воцарилась жуткая вонь, но захватчиков это не смутило. Они вставили в студийный магнитофон кассету, и мощные театральные динамики разнесли гортанные тремоло муллы:

— Ля Иллаха илла Ллаху уа Мухамаддун расулу Лла-хи! Верю, что нет Бога, кроме Бога, и что Мухаммад пророк его!

У заложников по спинам побежали мурашки, насколько зловещими показались эти звуки. Одна из чеченских вдов обратилась к «женской» половине зала:

— Мы готовимся попасть в рай, и вы тоже можете помолиться. Уж скоро конец.

Баллоны с газом спецназовцы пронесли в здание через подвал, который предварительно был детально изучен с помощью московских диггеров из Центра подземных исследований. Сами офицеры знали о газе лишь то, что он не является боевым, но в течение 1–3 секунд отключает сознание на срок от 2 до 6 часов в зависимости от дозы, особенностей организма и метеоусловий.

Штурмовые отряды были вооружены автоматами «Вал» для бесшумной, беспламенной стрельбы. Чтобы не путать своих с боевиками, рукава обернули широкими белыми повязками. И, как водится, простились перед боем на всякий случай — чтобы в случае чего зло друг на друга с собой в могилу не унести.

Когда в три часа штурма не произошло, боевики невольно расслабились. А в 5.17 утра, в самое «сонное» время, газ повалил в зрительный зал через две вентшахты — над сценой и над балконом. Это оказалось полной неожиданностью для чеченцев. Боевики не успели даже подумать, что ложную информацию о ночном штурме им подбросили сами федералы.

— Газы! — приказывали в эти мгновения командиры штурмовых отрядов. — Газы!

Три секунды отводит норматив на выполнение такой команды — и вот уже 200 спецназовцев в резиновых масках противогазов. Тем временем 10 их коллег рассыпались цепью перед главным входом в театр и открыли огонь из гранатометов прямо по громадному рекламному плакату с надписью «Норд-Ост».

Пробив плакат и оконные стекла, свето-шумовые гранаты влетали в здание и разрывались с ярчайшими вспышками и мощными хлопками. Оглушенные, ослепленные боевики успели сделать несколько выстрелов в направлении балкона: казалось, гранаты летят оттуда. Но газ уже тормозил нервную деятельность: ни о какой прицельной стрельбе не могло быть и речи.

Разрывы и звуки выстрелов разбудили заложников. Многие успели увидеть газ, другим сразу же резко перехватило горло: стало нечем дышать. Исчезла вдруг и способность двигаться. Некоторые люди успевали мысленно проститься с жизнью. Сильнее всего «вырубило» тех, кто сидел близко к вентшахтам, а также тех, кто перед началом штурма не спал и, следовательно, чаще дышал.

— Я почувствовала запах газа, сделала большой вдох и подумала: «Штурм. Наконец-то», — вспоминала позднее одна из заложниц.