Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений

В 1978 году нищая латиноамериканская страна перевернула представления о масштабе террористического акта. В ночь на пятницу 24 августа отряд герильяс[13] во главе с команданте Серо спустился с покрытых сельвой гор на берег озера Манагуа и под сенью ночи просочился в одноименный город — никарагуанскую столицу.

Как раз в эти дни здесь проходила сессия Национального собрания — однопалатного парламента страны.

В народе Национальный дворец, место заседания представительной власти, называли не иначе как свинарником: депутатом в Никарагуа мог стать лишь тот, кто беспрекословно поддерживал режим 53-летнего Анастасио Сомосы Дебайле. Вся Америка знала циничные слова его отца — основателя диктаторской династии, брошенные своим покровителям в США:

— Вы выигрываете выборы, а я выигрываю подсчет голосов.

Когда президент США Франклин Рузвельт мягко указал Сомосе-старшему на недостаток демократии в Никарагуа, тот за словом в карман не полез:

— Демократия в моей стране — это дитя, а разве можно давать младенцу все, что он попросит? Я даю свободу — но в умеренных дозах. Попробуйте дать младенцу горячего пирога с мясом и перцем — и вы его убьете.

Тогда-то и вырвались у Рузвельта знаменитые слова:

— Сомоса, конечно, сукин сын, но это — наш сукин сын!

Оставаясь одним из последних диктаторов в Западном полушарии, Сомоса-младший вызывал всеобщую ненависть как в самой стране, так и за ее пределами. Никарагуанцы гибли от брюшного тифа и малярии, истощения и дизентерии, 17 % населения страдали туберкулезом. Вместе с тем на каждую тысячу жителей приходилась единственная больничная койка. Лишь каждый второй ребенок переживал свое младенчество и каждый второй трудоспособный взрослый имел работу.

Третьей после хлопка и кофе статьей экспорта в годы правления Сомосы-младшего стала кровяная плазма: чтобы не умереть с голоду, никарагуанские безработные продавали свою кровь. Консервированием и экспортом плазмы крови занималась компания «Пласмафересис», совладельцем которой был сам… глава государства. Не удивительно, что одной из кличек диктатора была «Вампиро», а сомосовских депутатов в народе прозвали «свиньями».

…Наутро переодетые в обычную «гражданку» партизаны, пряча под одеждой оружие и портативные радиостанции, окружили массивное здание «свинарника». Команданте Серо подал условный сигнал: свистнул, подражая кетсалю — священной птице древних индейцев. Полицейские, охранявшие вход в здание, были смяты в мгновение ока, и около 50 «лесных братьев» ворвались внутрь.

Вот когда выяснилось, что операция отрабатывалась десятки, если не сотни раз. Одна часть партизан деловито занялась укреплением здания изнутри на случай штурма. Без лишних слов и движений были заминированы двери и окна нижних этажей. Вторая группа с автоматами наперевес высыпала на ковровые дорожки парламентского зала заседаний. Депутатами овладел шок, а команданте Серо взошел на трибуну.

— Вы в плену, дамы и господа, — обратился он с мягкой улыбкой к перепуганным людям. — Сандинистский фронт национального освобождения объявляет вас своими заложниками-.

Тем временем третья часть бойцов СФНО прочесывала здание. Всех попадавшихся им людей сандинисты сгоняли в заранее намеченные помещения, которые удобно было контролировать. Взаимодействие разных групп партизан друг с другом было налажено безупречно, а в их руках оказалось почти две тысячи человек, включая сразу 60 депутатов. То был абсолютный рекорд в истории терроризма!

Команданте Серо назначил из числа депутатов «переговорную бригаду» во главе с авторитетным епископом ригелем Обандо. Скоро диктатор имел «счастье» лицезреть пакет требований неугомонных герильяс. В обмен на жизни заложников Сомосе предстояло освободить из тюрем около 40 арестованных в разные годы сандинистов, уплатить громадный по никарагуанским меркам выкуп в 500 тысяч долларов и предоставить пассажирский самолет для эвакуации партизан из страны.

Но прежде всего епископ Мигель настаивая на оглашении по национальному радио программы СФНО. Сомоса Дебайле был ошеломлен: несколько десятков партизан нанесли страшный удар под носом у его армии, полиции и спецслужб! Среди заложников оказались члены семьи диктатора, его ближайшие друзья и соратники. Начав свою деятельность в 1961 году с нескольких малочисленных и необученных боевых групп, Сандинистский фронт национального освобождения превратился в целую партизанскую армию с собственными силами специального назначения.

Какое-то время диктатор переваривал новость и обсуждал со своими «силовиками» перспективы штурма Национального дворца. Перспективы не были обнадеживающими. За 17 лет в сельве выросло незнакомое с мирной жизнью поколение. Для расстрела безоружных заложников таким людям явно не придется преодолевать нравственного барьера. А уж попадать в цель партизаны умели: можно было не сомневаться, что команданте Серо отобрал для проведения операции самых метких, выносливых и сообразительных.