Читаем Как сперли ворованный воздух. Заметки о «Тихом Доне» полностью

Татарник – название многих сорных колючих растений (Onopordon, Cirsium, Carcduus, Lappa и Xanlhium), чьи плоды цепляются за шкуры зверей и одежду людей. Другие имена – татарин, репейник, репей, репьяк, лопух, пустотел, бодяк, дедовник, волчец, осот, чертополох, мордвин, лапушник, чертополох. Считается, что татарник назван так за свою неприхотливость и умение жить в засушливых степях. У него крепкий колючий стебель, достигающий 2,5 м. высоты, колючие зубчатые по краю листья и красивые соцветия корзинки с нежными трубчатыми, лиловато-сиреневыми цветами, и нежным запахом. В народной медицине отвар татарника используют, в частности, для промывания ран.


...Может, пора наконец промыть крюковским татарником рану, которая была нанесена русской культуре еще в 1920-х, и возвратим «Тихий Дон» его автору?


Макаровы обратили внимание на строки из очерка другого русского писателя: «Необоримым Цветком-Татарником мыслю я и родное свое Казачество, не приникшее к пыли и праху придорожному, в безжизненном просторе распятой родины...» (Ф. Крюков. «Цветок-Татарник». – Донская речь, 12 / 25 ноября 1919 г.).

Итак, если в начальном тексте была станица, то Татарниковская, если хутор, то Татарников (или Татарниковский).

Логика развития текста свидетельствует, что московские исследователи правы. И не только потому, что азиатский акцент рода Мелеховых восходит вовсе не к татарам, а к туркам («по-уличному» их и зовут Турками)…

Шолохов не заметил, что в романе имя хутора появляется далеко не сразу.

Сначала речь о каком-то «Татарском кургане»:


«Ребятишки, пасшие за прогоном телят, рассказывали, будто видели они, как Прокофий вечерами, когда вянут зори, на руках носил жену до Татарского, ажник, кургана» (ТД: 1, I, 10).


Потом следует весьма красноречивая и символическая сцена, в которой уже узнавший про измену жены Степан Астахов рубит плетью бутоны татарника:


 «Степан шел возле брички, плетью сбивая пунцовые головки придорожного татарника» (ТД: 1, XIII, 62).


И вновь о кургане, названном тут почему-то ТатарОвским:


«– Климовна! Надбеги, скажи Пантелею-турку, что ихние ребята возля Татаровского кургана вилами попоролись...» (ТД: 1, XVII, 84).


Перейти на страницу:

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

История / Литературоведение / Образование и наука / Культурология