Татарник
– название многих сорных колючих растений (Onopordon, Cirsium, Carcduus, Lappa и Xanlhium), чьи плоды цепляются за шкуры зверей и одежду людей. Другие имена – татарин, репейник, репей, репьяк, лопух, пустотел, бодяк, дедовник, волчец, осот, чертополох, мордвин, лапушник, чертополох. Считается, что татарник назван так за свою неприхотливость и умение жить в засушливых степях. У него крепкий колючий стебель, достигающий 2,5 м. высоты, колючие зубчатые по краю листья и красивые соцветия корзинки с нежными трубчатыми, лиловато-сиреневыми цветами, и нежным запахом. В народной медицине отвар татарника используют, в частности, для промывания ран.
...Может, пора наконец промыть крюковским татарником рану, которая была нанесена русской культуре еще в 1920-х, и возвратим «Тихий Дон» его автору?
Макаровы обратили внимание на строки из очерка другого русского писателя: «Необоримым Цветком-Татарником мыслю я и родное свое Казачество, не приникшее к пыли и праху придорожному, в безжизненном просторе распятой родины...» (Ф. Крюков. «Цветок-Татарник». – Донская речь, 12 / 25 ноября 1919 г.).
Итак, если в начальном тексте была станица, то Татарниковская, если хутор, то Татарников (или Татарниковский).
Логика развития текста свидетельствует, что московские исследователи правы. И не только потому, что азиатский акцент рода Мелеховых восходит вовсе не к татарам, а к туркам («по-уличному» их и зовут
Турками)…Шолохов не заметил, что в романе имя хутора появляется далеко не сразу.
Сначала речь о каком-то «Татарском кургане»:
«Ребятишки, пасшие за прогоном телят, рассказывали, будто видели они, как Прокофий вечерами, когда вянут зори, на руках носил жену до
Татарского, ажник, кургана» (ТД: 1, I, 10).
Потом следует весьма красноречивая и символическая сцена, в которой уже узнавший про измену жены Степан Астахов рубит плетью бутоны татарника:
«Степан шел возле брички, плетью сбивая пунцовые головки придорожного
татарника» (ТД: 1, XIII, 62).
И вновь о кургане, названном тут почему-то
ТатарОвским:
«– Климовна! Надбеги, скажи Пантелею-турку, что ихние ребята возля
Татаровского кургана вилами попоролись...» (ТД: 1, XVII, 84).