Как сражалась революция

Большую помощь во время перехода оказал мне мой старый боевой товарищ по 1919 году, бесстрашный Всеволод Вишневский, который шел со мной в качестве моего помощника по политической части и старшего пулеметчика.

В самые тяжелые, ответственные минуты у Вишневского находились слова ободрения, которые глубоко западали в души бойцов.

—    Браточки, крепитесь, не то еще переживали...— успокаивал он изнывающих от жажды бойцов.

Велика сила большевистского слова. Еще крепче сжимались пересохшие губы, еще зорче смотрели вперед глаза этих простых беззаветных героев, готовых в любую минуту отдать свою жизнь до последней капли крови за Советскую власть, за пролетарскую революцию.

В темноте мы подошли к тому месту, где впервые высадились с Мокроусовым — к деревне Капсихор. Огромные валы волн выкатывались на берег, с грохотом разбиваясь о прибрежные скалы... Что нас ждет на берегу, никто не знал.

С маузером в руке я выпрыгнул за борт. Набежавшая волна с силой подбросила меня вперед, и через несколько секунд я был уже у берега. За мной последовали остальные бойцы. Потом перетащили на берег весь наш груз пулеметы, винтовки, патроны, бомбы. Договорились, что пойдем па Алушту. Вскоре наше появление на берегу было известно всей деревне.

—    Банка приехал,— радостно кричали татары, сбегаясь к нам со всех сторон. Они знали, что я уезжал в Советскую Россию, и с нетерпением ждали моего возвращения, верили, что вместе со мной придет необходимая помощь, которая навсегда избавит их от ненавистного Врангеля.

Подъем среди татарского населения был исключительный.

Отряд наш быстро вырос. Пришло много татар, все они просили оружия. Мы раздали им винтовки и двинулись к Алуште, по дороге обезоруживая отступающих белогвардейцев.

Подходим к городу и видим — спускается с другой стороны ударная огневая бригада 51-й дивизии. Вместе с ней добивали бегущих белогвардейцев.

В день высадки нашего десанта пал Перекоп.

Героическая Красная Армия разбила наголову Врангеля. Об этом я узнал от захваченных мною белых офицеров. В тылу белых царила паника. Повстанческая армия во главе с т. Мокроусовым вышла из леса и двинулась на Феодосию, чтобы отрезать путь для отступления белых.

Вскоре после взятия Алушты я был вызван обкомом партии, вместе со своим отрядом, в Симферополь. Здесь, в обкоме, неожиданно еще раз встретился с т. Фрунзе. Он был в серой шинели, без знаков различия. Михаил Васильевич, увидев меня, приветливо заулыбался и протянул мне обе руки.

—    Ну, как добрались? Очень рад, что у вас все благополучно разрешилось,— сказал он, энергично пожав мне руки, и быстро зашагал в кабинет секретаря обкома т. Землячки Розалии Самойловны.

Начальное обучение

Член Коммунистической партии с 1914 года. Участник штурма Зимнего. На Втором съезде Советов избран членом ВЦИК. Осенью 1917 года откомандирован на Украину. Командовал полком, бригадой, дивизией, а с осени 1920 года легендарным корпусом червонного казачества.

Рассказ комиссара

Штаб червонной казачьей дивизии стоял в Перво-Константиновне, в доме попа. Начались теплые апрельские дни, и штаб, который особняком стоял в двух крайних комнатах, наполовину перекочевал в поповский сад, под зазеленевшие деревья, на согретую весенним солнцем первую зелень.

В ободранных, грязных комнатах поповского дома уныло бродили три поповны и их постоянные гости — сельский учитель и сельская учительница.

Шедшая рядом с монотонной деревенской жизнью кипучая жизнь и работа штаба, постоянный гром орудий, стоявших здесь же в деревне, в садах, постоянный грохот разрывающихся ответных неприятельских снарядов, летевших из-за Сиваша, от далекого Перекопа,— все это шло стороной, мимо жизни поповен, и только пугало их бешеным бегом, лихорадочным напряжением, постоянной опасностью военных дней. Им было и любопытно наблюдать жизнь штаба, и было весело отвечать на шутки и заигрывания молодых командиров из штаба, и было страшно — постоянно было страшно от этой атмосферы ран, смерти и грохота снарядов. Но об этом страшном лучше было молчать...

Разговоры были о картошке, о муке, о том, что нечего стряпать на обед, о том, что в штабе, кажется, тоже нечего стряпать, так как повар штаба дивизии, рыжий татарин Алей, грубо ругался на крыльце с каптенармусом, а потом бегал по соседним дворам, искал хоть луку, чтобы приправить картофельный суп без мяса. Через сад к дому подошел учитель-старичок и, постучав в окошко, с некоторым испугом и растерянностью спросил у девушек:

—    А не видели ли вы комиссара дивизии?