Читаем Как Сталин Гитлера под «Монастырь» подвел полностью

Латинская Америка буквально кишела нацистами, хоть формально в войне и не участвовала. Фактически она превратилась в сырьевой придаток Третьего рейха. Торговые эмиссары Германии через подставных лиц закупали здесь все стратегические материалы, необходимые для военной промышленности.

Из южноамериканских портов потянулись вереницы судов с чилийской селитрой, боливийским оловом, аргентинским продовольствием, кожей и шерстью. Медь, слюда, вольфрам, платина, промышленные алмазы… Тонны грузов на нужды вермахта. И Артуру (это был новый оперативный псевдоним Григулевича) предстояло помешать этим поставкам. Способ был только один: диверсии – на суше и на море.

Иосиф Ромуальдович был гуманитарием, никогда в жизни ничем таким не занимался. И тут он вспоминал, что в гимназической библиотеке когда-то читал книгу немецкого автора, посвященную этой деятельности. Он пошел на книжные развалы и нашел желанную книгу – это были мемуары мастера саботажа Франца фон Ринтелена. Из нее Григулевич узнал много полезного. Например, то, что для совершения диверсии лучше использовать не взрывные устройства, а так называемые зажигалки. Дело в том, что взрыв привлечет к себе внимание, а пожар может сойти за случайность. И еще, фон Ринтелен «подсказал» ему, что диверсантов лучше набирать из «своих». Поэтому так называемая «группа Д» состояла из славян и испанцев.

В сеть Артура вошел лидер профсоюза портовых служащих Гелеос, через активистов которого стала поступать информация о конкретных судах и грузах для стран «фашистской оси». Люди Гелеоса копались в бортовых списках экипажей, ворошили таможенные документы и архивы, «вычисляя» нацистов, которые скрывались под маской безобидных «нейтралов».

Лаура приехала в Аргентину в 1942 году и сразу включилась в работу вместе с мужем. На публике они изображали состоятельных буржуа, прожигающих жизнь под звуки аргентинского танго. Глядя на эту веселую парочку, никому и в голову не приходило, что пожары на грузовых судах, о которых то и дело сообщала местная пресса, их рук дело.

«Зажигалки» проносили в порт в сумках с едой. Снаряды были спрятаны в пакетах из-под чая «йербе-мате». Без «йербы», густо заваренной кипятком, трудно представить обеденный перерыв аргентинского рабочего. Поэтому член «Д-группы» – белорус, украинец или испанец, несущий пакет с парагвайским чаем, – воспринимался охраной с покровительственной снисходительностью: «Старается походить на нас. Еще не совсем, но почти аргентинец…»

В результате действий «Д-группы» было уничтожено несколько десятков судов, в том числе и в океане, и в портах. Происходили возгорания и на складах на берегу. Самой грандиозной диверсией «Группы» стал поджог портового склада фирмы «Гофман» в октябре 1942 года: тогда в огне погибло 40 тысяч тонн селитры, предназначавшейся вермахту.

Эта подрывная работа, возможно, продолжалась бы до самого конца войны, если б не ошибка матроса, который занимался закладкой «зажигалок». Служил он на барже «Люсия». Днем прятал устройства на барже, а по ночам подкладывал в трюм нацистских судов, готовых к отправке в море. Одна из «зажигалок» сработала на борту баржи. Она сгорела дотла и затонула. Когда ее подняли со дна бухты, среди обломков обнаружили странную флягу со следами зажигательной смеси… Для морской полиции и аргентинской контрразведки стало ясно – в порту работают диверсанты.

Многие члены «Д-группы» были арестованы, двое покончили с собой, а Григулевич и Лаура успели выехать в Уругвай. Там, в Монтевидео, их застала новость о том, что гитлеровская Германия пала. За диверсионную работу в Аргентине Григулевич получил орден Красного Знамени.

Еще какое-то время Григулевичи колесили по континенту: из Уругвая в Чили, из Чили в Бразилию и снова в Уругвай – пока в 1948 году их не отозвали в Москву. Иосиф во второй раз, а Лаура впервые оказались в центре подготовки в подмосковной Малаховке. Им предстояло новое опасное задание.

В качестве страны назначения была избрана Италия. В тот момент Америка начала подминать под себя итальянские государственные структуры, и важно было наладить разведывательную работу в этой стране.

В 1949 году в скромной гостинице, недалеко от центра Рима поселилась приятная супружеская пара. Костариканец Теодоро Кастро и его жена, уругвайка по национальности Инелия Идалина. Всем новым знакомым они рассказывали, что приехали из Рио-де-Жанейро в надежде начать все с чистого листа. В Бразилии им пришлось пережить страшную трагедию – смерть сына. И это – единственное во всей легенде – было правдой. В Бразилии у них родился мальчик, его назвали так же, как и отца, Хосе. Хосе – это «Иосиф» по-испански. Сын был очень болезненным ребенком. Может быть, это было следствием нервных перегрузок, которые родители в те времена испытывали. Он умер, едва ему исполнилось полгода.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное