Как стать добрым

Во всем здесь чувствовалась какая-то обреченная отдаленность от Бога, какая-то пустота царила вокруг. Не знаю, как в храме Паулины, но здесь Бог, по-видимому, отсутствовал. Может, когда-то и был тут дом Господень, подмывало меня сказать присутствующей здесь горстке людей, но сейчас Он явно отлучился, закрыл лавку и ушел туда, где в нем нуждались больше. Я начала тоскливо озираться, спрашивая себя, кто эти люди и зачем они пришли сюда? Ведь церковь — не место, куда ходят, что называется, на других посмотреть и себя показать, хотя на спинках лавок предусмотрены театральные бинокли. Здесь придется пройти добрых два десятка метров, чтобы пожать кому-то руку. Нет, здесь собирается только старая гвардия, наши WASP,[51] — самые затурканные, одинокие и осиротелые. И если есть еще место в Царствии Небесном, то они-то уж точно его заслужили. Оставалось только надеяться, что там теплее, что там больше радости и молодости, здесь же происходило нечто вроде ярмарки среди соседей: обмен старыми ненужными вещами, за которые следует расплачиваться друг с другом нарисованными деньгами, на которые не купишь ничего, кроме такого же барахла и угощений, как и те, что сам принес на распродажу. К тому же и хор молчал — ангелы пели сегодня в другом месте. Англиканские Небеса, по всей вероятности, представляли собой такой же храм, на четверть заполненный несчастными пожилыми леди, продающими черствые кексы и запиленные пластинки Мантовани, Джеймса Ласта и Поля Мориа. Но только не раз в неделю, а ежедневно — и вечно.

А что же приятная леди, читавшая нам нотации? Она-то, поди, была не особо воодушевлена своим ковыляющим, изможденным стадом? Проповедь, однако, явно была ее сильным местом — зажигательная, бодрящая, местами даже веселая. Она умело набрала полную грудь воздуха, зафиксировала взгляд, а затем выпалила слова, в которых, остолбенев на некоторое время, мы узнали строчку из песни. Это была любимая песенка Молли, которая задержалась в чартах последних недель,[52] — она купила диск в прошлую субботу, на свои карманные деньги, в магазине на Холлоуэй-роуд, возможно, в том самом, где работал мой новый сосед Дик, и потом до вечера танцевала под нее. Остальная часть паствы, варикозные женщины и одышливые мужчины, составляющие костяк стада приятной дамы в сутане, то… Держу пари, что никто из них не покупал лазерных дисков ни в одном из форматов, так что им-то, наверное, было неведомо, зачем приятная дама выкрикивает странные слова, — поэтому те, кто физически был способен опустить голову, смотрели в пол.

Приятная дама замолчала и улыбнулась:

— Не этого ли хотел от нас Иисус: «Покажи свой грех». Как вам кажется? — спросила она. — Мне кажется, именно этого и хотел. — Внезапно театральным жестом она указала на нас, словно бы в другой руке у нее был микрофон. — Задумайтесь об этом. — Ее приглашение было встречено без энтузиазма. Интересно, сколько мы еще будем сидеть, потупив взоры, зная, что в песенке был совершенно иной смысл? У меня сложилось твердое впечатление, что она принимает нас не за ту аудиторию, — ей, видно, казалось, что она вступила в параллельную вселенную, полную молодых, оптимистично настроенных сверхсовременных христиан, которые не пропустят ни единого ее слова, с восторженным улюлюканьем встречая каждый призыв, обращенный к их ультрасовременной культуре. Мне захотелось немедленно взбежать на кафедру и растормошить ее, чтобы привести в чувство.

— Вспомните их, — взывала она. — Марию Магдалину. Иуду Искариота. Закхея-мытаря. Женщину у колодца. Раз, два, три, четыре! Покажи свой грех!

Внезапно она переметнулась на другое — словно резко переключила коробку передач, со скрежетом, от которого бы скривился даже самый безнадежный ученик автошколы. Итак, теперь ее интересовало, хочет ли Бог, чтобы мы старались выглядеть хорошими, или напротив — хочет, чтобы мы без стеснения открыли в себе «плохие качества»? Она подозревала, что Ему угодно, чтобы мы не прятались и были откровенными с ним, как с самими собой. Ибо, как она сказала, мы должны быть самими собою. Потому что если мы станем всю жизнь скрываться под личиной ложного благочестия, то он не сможет узнать нас, а ведь именно этого он от нас добивается.

Тут она принялась петь «Чтобы узнать тебя» из мюзикла «Король и я».[53] Теперь меня бросило в краску. Кровь зашумела в ушах, застучала в висках, и впервые я заподозрила, что у приятной дамы не все в порядке с головой. Однако на остальных, похоже, весь этот спектакль произвел иное впечатление. Некоторые закивали с довольным видом, заулыбались, давая понять, что «Король и я» это другое дело — с мюзиклом пожилая аудитория была знакома.

— Хорошая церковь, правда, мама? — шепнула Молли, и я кивнула со всем энтузиазмом, на который была способна в настоящий момент. — Мы будем сюда ходить каждую неделю?