Как стать герцогиней

Но Грей – это не дядя Эрми. Его поцелуи приносили ей невероятную радость, и он не пытался завуалировать свои ласки, как дядя Эрми, он действовал открыто. И эти порочные ласки были приглашением к приключению, которое ей страшно хотелось принять.

Беатрис сама оторвалась от губ Грея и заметила:

– Это очень интересная вариация.

Они так и стояли в нише, а его глаза горели как голубое пламя – две голубые искры в нише, в этом укрытии, где было не так светло, как в остальной части зала. Беатрис не отводила взгляда и смело смотрела на Грея. Он издал низкое рычание и затем прижал ее спиной к стене за роялем и снова принялся целовать.

Но этот поцелуй отличался от предыдущих. Это был поцелуй хищника, яростный, горячий и брутальный. Он должен был бы напугать Беатрис, заставить ее оттолкнуть от себя мужчину. Но ничего подобного не произошло. Как такое могло произойти, если каждое движение его языка, его руки у нее на груди приносило невероятное удовольствие и будто вливало в нее жизнь?

Беатрис подняла руки вверх, чтобы обнять его за шею, а это только дало ему возможность ласкать ее вторую грудь. Соски набухли у нее под платьем, и она чувствовала в них какую-то странную боль, вроде и не боль вовсе, а что-то необъяснимое, в особенности когда Грей оторвался от ее губ и произнес хрипловатым голосом, явно с трудом сдерживая желание:

– Ты сводишь меня с ума. Ты это знаешь?

– Мне нужно из-за этого огорчиться? Или попросить прощения? – смогла произнести она, хотя дышать было трудно и она жадно ловила ртом воздух.

– Надеюсь, что ты ни о чем не жалеешь. Потому что я, черт побери, не жалею, моя милая.

«Моя милая!» Он снова так ее назвал. Как же это было приятно! Эти слова пронзили Беатрис так, словно Грей проткнул ее чем-то острым. Он на самом деле это имел в виду? А если имел, то что дальше?

Но раздумывать на эту тему времени не было, потому что его губы снова начали целовать ее, а его рука снова начала так нежно и приятно гладить ее грудь, что Беатрис хотелось бы вечно оставаться прижатой спиной к этой стене.

Боже праведный! Это было… божественно. Она размякла внутри, почему-то в голову пришло сравнение с «Валлийским кроликом», которого так восхитительно готовит повариха. Беатрис не ожидала, что мужчина способен разбудить в ней такие волнующие чувства. А когда она запустила руку в его непослушные волосы и еще сильнее их растрепала, Грей рухнул на табурет перед роялем и потянул ее за собой. И она оказалась у него на коленях!

– Грей! – пискнула Беатрис. – Кто-то может увидеть!

– Никто не увидит. – Он обхватил ее одной рукой, усаживая поудобнее. – Им вначале нужно войти в зал, а потом повернуться. Мы их вначале услышим. Не успеют!

– Кто-то может зайти в зал из сада.

– В саду никого нет. – Он покрыл поцелуями ее висок, а потом добрался до уха. – Мне остановиться? Я бы предпочел этого не делать. Я хочу сделать вот что. – Он потянул за фишю из газовой ткани, вытащил из ее платья, затем запустил руку под лиф, под чашечку корсета и тонкую сорочку и схватил рукой голую грудь, при этом его большой палец принялся играть с соском. Ему явно нравилось, что сосок стал таким твердым и набух. – Но я не могу остановиться. Даже если ты этого хочешь.

Он так приятно ласкал ее грудь, ощущения были такие восхитительные, что Беатрис едва ли могла о чем-то думать.

– Я хочу… я хочу…

«Чтобы ты и дальше продолжал это делать, хотя бы еще немного».

У Грея блестели глаза. Он немного наклонил Беатрис назад, чтобы ему было легче справиться с ее одеждой и обнажить одну грудь.

– Что ты делаешь? – выдохнула она.

– Не отказываю себе в удовольствии добавить еще одну вариацию. Я хочу попробовать тебя на вкус!

Огонь в его глазах обжег ее.

Попробовать ее на вкус? Так он уже это сделал. Она рассмеялась, но с дрожью в голосе.

– А сколько вообще вариаций у этого танца? – спросила она.

– Ты даже представить себе не можешь, – пробормотал Грей и опустил лицо к ее груди.

Он смело лизнул один ее обнаженный сосок, а его взгляд в это время прожигал ее глаза. Беатрис чуть с ума не сошла! А когда она застонала и выгнулась так, чтобы ее грудь оказалась поближе к его губам, он продолжал ее ласкать, используя и зубы, и язык. Он посасывал и покусывал, целовал и лизал ее грудь, и это было так восхитительно, что Беатрис могла думать только о продолжении этого удовольствия. Она хотела еще!

Эта невероятная страсть отличалась от всего, что она когда-либо испытывала раньше. Она хотела всем этим наслаждаться, смаковать, получать удовольствие от самого того факта, что ей удалось искусить мужчину типа Грея. Ведь если вспомнить его реакцию на их первый поцелуй, нельзя было быть в этом уверенной.

Но когда он прикрыл глаза, а его руки двинулись вниз по ее юбке, чтобы явно под нее забраться, Беатрис была уже уверена. Он ее страстно желает. И она – господи помилуй! – желает его.

О боже! Именно так обычно и начинаются все проблемы и несчастья. Она должна положить этому конец, пока они не зашли слишком далеко. Не важно, что ощущения такие восхитительные.