Как стать герцогиней

Значит, ублюдок использовал свою власть над ней, чтобы подчинить ее своей воле. У Грея все переворачивалось внутри при мысли о том, что пришлось вынести Беатрис, но он ничего не сказал вслух. Он хотел, чтобы она свободно выговорилась. Такие вещи нужно обсуждать. У него самого такой возможности никогда не было – в тот период, когда его тетя и дядя пытались подчинить его своей воле. Он чувствовал себя совершенно одиноким… пока не подросла Ванесса и не смогла его выслушивать.

Но даже и тогда, когда она стала все понимать, он не рассказывал ей все. Он не хотел отравлять ее чувства к родителям, потому что к ней они никогда не относились плохо.

Грей потряс головой, чтобы избавиться от этих воспоминаний. Сейчас они говорили не о его страданиях, а о страданиях Беатрис, которые он искренне хотел понять. Грей ничего не сказал вслух, а только успокаивающе положил руку ей на плечо.

– Все началось с его замечаний о моей одежде – подчеркивает ли она мою грудь, хорошо ли облегает… попу. – Грей сглотнул, пытаясь скрыть свое отвращение, и стал мерить шагами кухню. Беатрис он напоминал посаженного в клетку воробья, который хочет найти выход из своей тюрьмы. – Затем он начал… пытаться целовать меня в губы, но по большей части мне удавалось уклоняться. Ведь он был значительно старше меня, так что обычно мне все-таки удавалось избежать его… внимания.

– Этого вообще не должно было происходить!

– Нет, не должно. Но он был моим дядей. Он, так сказать, держал меня под каблуком.

На ум Грею пришли и другие вопросы:

– А твоя бабушка не пыталась положить этому конец?

– Я ей ничего не говорила. – Беатрис уставилась на свои руки. – Бабушка всегда считала меня непослушной дерзкой девчонкой, поэтому я боялась, что она меня обвинит в том, что он делал.

– И это тоже было бы неправильно, – произнес Грей хриплым голосом.

Она в удивлении подняла на него глаза:

– Ты на самом деле так думаешь?

От ее реакции ему хотелось плакать, а он не плакал никогда в жизни, даже когда его дядя Юстас демонстрировал свои самые низменные черты.

– Его поведение было неприемлемым, абсолютно безобразным, моя милая. И он еще заставлял тебя скрывать происходящее, заставлял тебя думать, что если его мать, твоя бабушка, об этом узнает, то будет страдать.

– Она и страдала бы, – заявила Беатрис со своей обычной прямотой.

– Возможно. Но судя по тому, что мне сказали слуги, его жена знала о его «похождениях». Так что твоя бабушка тоже вполне могла знать.

Беатрис налила кларет в бокал и поставила рядом с его тарелкой. Грей не обратил внимания на вино, а Беатрис сделала небольшой глоток.

– Горничные страдали от такого же его внимания, какого удостаивалась я, и это бабушка вполне могла видеть. Но он проявлял осторожность со мной – старался, чтобы никто не видел те знаки внимания, которые он оказывал мне.

– Не уверен, – мягко произнес Грей. – Одна из горничных сказала мне, что твой дядя «не скрывал своих любовниц». А когда я заметил, что он, конечно, скрывал свои похождения от тебя, она ответила: «Такие люди ни от кого не скрывают свое истинное лицо». В то время я подумал, что она имела в виду только его любовниц, что он их от тебя не скрывал, но теперь я понимаю, что она на самом деле имела в виду… Он и с тобой не скрывал свое истинное лицо.

Беатрис покраснела от стыда:

– О боже, что же обо мне думали слуги?!

Грей мгновенно пожалел, что упомянул этот разговор с горничной, и Беатрис теперь еще боится и того, что о ней говорят слуги. Еще один страх!

– Они думали и сейчас считают, что ты – цитирую – «прекрасная женщина. Она всегда думает о других, не ожидая за это награды». И в любом случае я не могу быть уверенным, что они знали. Горничная об этом ничего не сказала.

Беатрис сглотнула:

– Я никогда не поощряла это, не давала ему никакой надежды.

– Я так и предполагал.

Беатрис уставилась в свой бокал с вином.

– Тем не менее ты расспрашивал слуг обо мне. И о нем.

– Не о вас вдвоем, ради всего святого! Я понятия не имел… Я даже представить не мог…

Когда он замолчал, раздумывая, что теперь сказать, Беатрис вопросительно подняла на него глаза. Грей резко вдохнул:

– После того как горничная сказала, что ты выступала у него в роли хозяйки, а он был волокитой и бабником, у меня появилась мысль, что ты могла видеть… – Черт побери, он с каждым словом выкапывал все более и более глубокую яму. – Ты не можешь меня винить за то, что я хотел больше узнать о тебе, о том, что сделало тебя такой, какая ты есть, – наконец закончил он свое выступление, правда, собственные слова не показались ему очень убедительными.

Беатрис приподняла свои красивые брови:

– И именно поэтому ты спрашивал обо мне? Правда? Или ты хотел определить, как сложно тебе будет меня искусить и заставить предать моего брата?

Проклятье! Она всегда видит суть. Она всегда понимает, как дела обстоят на самом деле.

– Такие вещи слуги никогда бы мне не сказали. Они преданы тебе.