Как стать «Леди совершенство», или Пособие по выживанию для начинающих и «продолжающих» нянь

Надо сказать, что у меня, как и у многих, не было страстного желания сидеть с чужими детьми. Я и своими-то не обзавелась… признаться, и не стремилась к этому. Да вот еще и воспоминание из детства преследовало меня: моя мама часто ездила в командировки и оставляла нас с сестрой, скажем так, няне – на самом деле она была нам какой-то дальней родственницей. Няня любила выпить, причем, в компании – ей было не до двух «чужих» девочек. Однажды нас с сестрой даже забрала на ночь соседка: мы плакали, стоя во дворе.

Так что не было у меня перед глазами достойного примера. И вот я уже сама, спустя годы, решаю попробовать взять на себя ответственность за… да, чужих детей. Я даже немного растерялась, когда у меня зазвонил телефон, и приятная женщина сказала, что она по объявлению…

Это была французская семья, проживавшая в Голландии: муж, жена и две их дочки 9 и 6 лет. Девочки постоянно ссорились: старшая, очень серьезная, ревновала родителей к младшей, а младшая, Люси, этакий Пеппи Длинный Чулок с двумя хвостиками и веснушками, была как батарейка… Наверно, это был гиперактивный ребенок – родители совершенно не могли с ней совладать, а то, что мама не приучала дочь к дисциплине и ни в чем ее не ограничивала (французское воспитание, да?) – из-за этого Люси окончательно отбилась от рук. Она вечно ходила в синяках, в порванных штанах… ее родители перекрыли лестницу в своей двухэтажной квартире, чтобы «Пеппи» с нее не свалилась. И каждый ее синяк они разглядывали едва ли не под лупой… Уложить спать Люси было нереально, но это входило в мои обязанности… так же как выгуливать ее, водить на танцы, рисовать с ней. И еще мне следовало говорить с Люси по-русски: ее бабушка по материнской линии была родом из России – помню в доме ажурные скатерти, ею связанные… Мама Люси не очень хорошо говорила по-русски, но хотела привить дочерям культуру, о которой сама не очень много знала. Так что я чувствовала свою ответственность, что называется, по полной программе!

Так прошло три месяца. Люси ко мне привыкла и даже начала слушаться – насколько это вообще было возможно. И вот наступил Тот Самый День…

К моему приходу мама уже покормила девочек, и Люси была готова к прогулке. Перед тем, как выйти за дверь, она получила от мамы горстку изюма и сунула этот изюм в рот. Мы отправились на детскую площадку, где Люси принялась носиться, как заведенная – то с горки свалится, то повиснет вниз головой на турникете, то с мальчиком подерется и пропашет носом по земле… Спустя час мы начали собираться домой – разгоряченная и лохматая, она стояла передо мной, а я поправляла ей ее хвостики, вытряхивала песок отовсюду… И тут она мне на руку выплевывает шарик из изюма. Я оторопела. А что, если бы она подавилась? Мне было страшно даже подумать о последствиях. Я отработала еще месяц и ушла из семьи. Ответственность, которая возлагается на плечи няни, настолько велика, что лично я не была готова ее нести.

На этом мой эксперимент под названием «Неси ответственность» не закончился – на какой-то вечеринке меня представили русскому мужчине, оставшемуся с семилетним мальчиком на руках. Его бросила жена, и он все сделал для того, чтобы она не могла контактировать с ребенком. Эти двое, отец и сын, жили в большом доме с собакой, оставшейся им от той, которую туда не пускали. Бедный пес получил от того мужчины всю нелюбовь, предназначенную его хозяйке. Собаке запрещалось вставать с лежанки под лестницей, и она проводила целые дни без движения, без внимания и ласки. Можно себе представить, насколько нездоровой была атмосфера в доме…

Мальчику явно не хватало женского тепла – он любил заснуть, обнявшись, плакал, когда я уходила по вечерам… Это при том, что с другими детьми был агрессивен, отбирал у них игрушки и лез в драку. Именно тогда я стала осознавать, что няню часто нанимают не от хорошей жизни, и она порой приходит в далеко не благополучные семьи… А тогда, с тем мальчишкой, где-то спустя три месяца нашего общения, случилось то, после чего я приняла решение – нет, работа няней – не для меня. Вскоре я уволилась.

Что же случилось? Казалось бы, ничего особенного. Просто однажды вечером, когда мы сидели с мальчиком на кухне, он заплакал и сказал – мама не приходит, потому что она меня не любит. Я обняла его, и мы сидели так, не шевелясь, а он тихо плакал. Мне было очень тяжело: ну как я могла вмешиваться, что-то ему объяснять? Да и что я могла сделать – я толком не знала правды. Но наблюдать эту детскую боль было невыносимо. Возникшее на мгновение желание заменить этому малышу мать я отмела, будучи неготовой к серьезным отношениям с ребенком. Впрочем, если подумать – я ведь проводила в доме всего два дня в неделю… а чаще приходить – такой формат работы меня не устраивал. Да и копаться в детской психике я не хотела. И быстро приняла решение расстаться с этим ребенком…