Как стать орангутангом

Она подобрала свои красивые коленки к подбородку.

— Эх Бенни, Бенни, безмозглое ты существо…Ты не можешь знать, что это такое, когда на всем белом свете тебя никто-никто не любит. И когда даже тарелка с супом в заговоре против тебя, когда все мужчины смотрят на меня только как на куклу, а какой за этой внешностью скрывается человек, им наплевать, им только одного надо.

Подлецам.

У тебя, Бении, нет проблем с работой, нет шефа маразматика, нет сестры-идиотки, у которой муж хам и они не живут с тобой в одной квартире, ты один в клетке, тебе не приходится выслушивать пьяные скандалы в соседней комнате, не приходится встревать в драку, чтобы спасти сестру, тебе никто, дыша перегаром, не грозит свернуть шею….

И никто не хочет с ним связываться — у него кулачищи и уже одна судимость…

Тебе, Бенни, не приходится покупать дорогие колготки и уже на второй день их зашивать, зацепившись за угловатый стул на работе… Тебе этого не понять, Бенни.

Она вытерла слезы и поднялась.

— Но все равно спасибо, что выслушал. Извини, что я пролила твой суп. Ничего, я принесу тебе в Понедельник кусок торта, пальчики оближешь, Бенни, я их хорошо делаю.

Спокойной ночи… — Она еще на секунду задержалась, заперев клетку и посмотрела на меня. — Наверное, Бенни, только ты меня и понимаешь.

Вот те на. Где же логика, я вас спрашиваю? Вообще-то, казалось, вот уж у кого беззаботная жизнь. А оказывается и у стрекозы есть свои проблемы. Я даже не обиделся на нее за «безмозглое существо».

В понедельник она действительно принесла мне торт, и я показал свой восторг, поколотив себя кулаками по животу, как полагалось по инструкции поведения орангутангов. Она осталась довольна.

Во вторник в моей клетке установили телик и поставили диван, так что теперь время от времени я располагался на диване и просматривал программы, забавляясь с помощью пульта. Публика была в восторге и аплодировала как в цирке. Удивительно — раньше я делал это каждый вечер и всем было наплевать, а стоило мне надеть шкуру, и все приходили в восторг. Зоопарк стал обязательным местом паломничества туристов. Сборы росли.

— О, ты становишься телезвездой, Бенни. — шутила Марина.

Шеф навещал меня чуть ли не каждый день и втихаря приносил сигареты. Он даже разрешил мне читать свежую прессу, но только при том обязательном условии, что я буду держать газеты вверх ногами. Публика визжала при этом от восторга, а у меня была только одна проблема — разбирать перевернутые буквы.

ГЛАВА 3

Марина пронаблюдала, как я в очередной раз уплетаю ее пирог.

— Я читала про тебя в «Жизни животных». Вы такие сильные.

Вот если бы ты встретил Степана, ты бы ему показал!

Смотри, что он мне вчера сделал — она закатала рукав платья, обнажая пару огромнейших синяков. Я чуть не подавился куском.

— Что ты, Бенни? Ты не подавился? Господи, у тебя такой вид, как будто ты понимаешь, о чем я говорю!

Я доел ее угощение, но на душе у меня было премуторно. Сижу тут, уплетаю ее пироги, а там какая-то скотина отравляет человеку жизнь.

А на следующий день она вообще не пришла. Кормежку мне припер шеф.

— А где Марина?

— Марина заболела. Позвонила, сказала, что ударилась, не сможет ходить дня три.

— Шеф, я сегодня дома ночую.

Я переоделся в кабинете у шефа. Нутром чувствую, что- то не то у нее.

Я забрал из холодильника шефа бананы и апельсины, которые мне причитались. Пойду навещу больную. По профсоюзной линии.

Мне открыла женщина лет тридцати, похожая на Марину но только более худая.

— Добрый вечер, меня прислали с работы навестить Вашу сестру.

Она вышла в комнату и, отворив дверь в спальню, коротко сообщила:

— К тебе с работы.

Запахивая халат в дверях появилась Марина. Когда она увидела меня, глаза ее стали сначала круглыми, а потом квадратными.

— Здравствуйте. — скромно сказал я.

— Здравствуй. Какими это судьбами?

— Вот прислали навестить с работы. — я протянул апельсины — По профсоюзной линии.

Она посмотрела на сетку с таким чувством, что там должны были быть маленькие живые крокодильчики.

— Ну проходи.

Я зашел в ее комнату. К моему удивлению, здесь все было очень чисто и аккуратно.

— Садись, я сейчас, я заварю кофе.

Она вышла на кухню. Я посмотрел на обложку книги, лежавшей в изголовье ее кровати — это была книга Уоллеса о поведении орангутангов на воле.

— Я пойду. — услышал я голос ее сестры — сними через час кастрюлю с плиты…

— Через пять минут кофе будет готов — сообщила Марина, вернувшись и садясь напротив.

— Только не думай, что я особенно хотел идти. Мне просто поручили.

— А я и не сомневаюсь.

— Некому больше было. У одной ребенок в садике, у другой…

И тут я увидел то, что не разглядел с самого начала. Под правым глазом, скрытый лишь отчасти тональным кремом, проявлялся синяк.

— Я упала с лестницы. — быстро сказала она.

Настроение у меня совсем испортилось.

— Давно ты вернулся из командировки? — попыталась она меня отвлечь.

— Вчера.

— Ну и как?

— Нормально. С завтрашнего дня уматываю в новую командировку.

Тут хлопнула входная дверь. Марина вздрогнула. По тому, как она сжала свои губы, я понял, что ей не очень-то сейчас хочется идти за кофе.