Как стать успешной стервой, которой все завидуют

Не вдруг. На самом деле для того, чтобы спровоцировать вулканический выброс на тысячу метров ввысь многих тонн народной любви, создателю идеи придется попотеть. Во-первых, необходимо все устроить так, чтобы состоялось, интеллигентно выражаясь, «соитие стереотипа и психики масс». Причем соитие с последствиями, а не просто развлечения ради. Для этого стереотип должен базироваться на простых и очень простых ценностях. Идеи, передаваемые стереотипом, обязаны излучать доступность и усредненность. Большая сложность и высокая избирательность мешают массовому охвату — и охвату мозгов, и охвату вообще всего, что подвернется. Значит, идеям надо быть проще. Не то лежать им на свалке в качестве несвоевременно родившейся «нетленки». А всему, что не вовремя родилось, известно, какая судьба светит и какие прозвища дают. Во-вторых, шлифуя грани идеи, особенно важно убрать все, что мешает целостному, запоминающемуся образу. Всякие сомнения, метания, излияния, разобщающие аудиторию — долой! Вот почему глянец так старательно маскирует коллизии, которых навалом в любой жизни и тем более — в жизни звезд.

Простота имиджа в сочетании с гипертрофированным счастьем — вот что превращает судьбу знаменитости в сплошное великолепие, Фата-Морганой сверкающее перед взором обывателя. Да, теория создания глянцевого кумира выглядит сложным делом, а на практике глянец действует нехитрым методом наложения толстого-толстого слоя шоколадной глазури на любой подходящий объект. Собственно, качество и форма самого мучного изделия уже не просматриваются. К тому же подробности и не требуются: кексик может быть хоть из… туалетной бумаги с гипсом пополам — теперь публика с упоением станет медитировать на гладкую, источающую сладостный запах поверхность.

И вместе с «укрощением» и «подслащиванием» реальной «судьбы человека» образ «из телевизора» даже самую богатую натуру травестирует и выхолащивает: в «Понедельнике, который начинается в субботу» братьев Стругацких герой совершает путешествие в мир литературных произведений. «То и дело попадались какие-то люди, одетые только частично: скажем, в зеленой шляпе и красном пиджаке на голое тело (больше ничего); или в желтых ботинках и цветастом галстуке (ни штанов, ни рубашки, ни даже белья); или в изящных туфельках на босу ногу… Суровые мужчины крепко обнимали друг друга и, шевеля желваками на скулах, хлопали друг друга по спинам. Поскольку многие были не одеты, хлопание это напоминало аплодисменты». Да, ради аплодисментов многие претенденты на «звездность» не особо дорожатся — не берегут свою многогранность и неоднозначность, и даже готовы остаться без штанов, а также терпеть крепкие объятья суровых неодетых мужчин с желваками на скулах.

Кстати, глянец боится вовсе не своего антипода (вернее, якобы антипода) — грязного белья, темного прошлого, трупов в шкафу и проч. Страшные тайны и ужасные разоблачения только привлекают внимание публики. Глянец боится жизненных реалий. При демонстрации перипетий восхождения будущего героя-полубога на Олимп пересказывать реалии его повседневной, «человеческой» жизни — нельзя ни в коем случае, даже если про звезду «снимается кино», жесткое, будто солдатский сухарь, и искреннее, будто исповедь старой девы. Пусть именно такая — обыденная, кропотливая, утомительная — пахота сделала будущего народного кумира личностью. Глянец — неизбежное вложение имиджмейкера в образ идола. Для полноценного глянца нужны не разоблачение, и не изучение, а ощущения. Мысль о том, что знаменитый человек — не избранник богов, а такой же муравей, как и ты, работяга, комплексатик, и к тому же не слишком счастливый — вызывает ужас. Хотя ничего ужасного в «рабочих моментах» нет.

Стоит ли строить имидж своей жизни по «звездным» нормам и наводить глянец — дело ваше. Следует учесть одно: глянец — вещь хрупкая. Удаляешь один компонент и вся пирамида рассыпается, словно карточный домик. Достижения и свершения теряют ценность и смысл: теперь главное достижение — это, собственно, безоблачная жизнь. Такая «выдающаяся судьба» символизирует избранность и неземное происхождение ее обладателя. Бог знает, почему образ жизни для обывателя оказывается важнее, чем творческие прорывы. Может, из-за того, что объективно понять и оценить результат труда, деятельности, творчества — не в компетенции «человекозрителя»? Поэтому он просто хочет увидеть и символ — воплощение благодати, удачи и гарантированного успеха. Успеха, неизбежно приходящего к тем, кто живет не абы как, а «правильно».