Как стать знаменитой

– Я могу… О! Вот так хорошо… я могу завестись с пол-оборота! – продолжаю я, ерзая на диване. Да, я дерзкая и остроумная. Джерри оценит мой юмор! Потому что он комик.

Но комики, как оказалось, не любят юмор. Зато они любят минеты. Это стало понятно, когда он не рассмеялся над моей шуткой, а просто лег на диван, выпятив гениталии в мою сторону. Я даже не сразу сообразила, что это значит. Но потом поняла. «Сделай-ка мне минет».

В приступе неуемного великодушия я склоняюсь над ним и расстегиваю молнию у него на ширинке.

– Ну-ка, что тут у нас? – говорю я все так же бодро, извлекая на свет его возбужденный член. – О! Супердлинный автомобиль!

Это обычная вежливость. На самом деле, никакой он не длинный. Совершенно обычный, средней длины. Очень бледный и… тонкий. Как ведьмин палец. Джоанна, не отвлекайся на сравнительное описание пенисов! Сосредоточься!

Я беру пенис в рот и смотрю на его обладателя, копируя взгляд Алексис Колби в «Династии» – должно получиться весьма сексуально.

– Да, – говорит Джерри. – Все правильно делаешь. Продолжай в том же духе.

Я продолжаю, как было велено, а Джерри шарит рукой по журнальному столику, что-то ищет на ощупь. Находит пульт от телевизора и нажимает на кнопку.

– Ставишь порнуху? – говорю я деловито, как и положено раскрепощенной, веселой колдунье. – Отлично! Устроим целую ночь разврата!

Потому что я не такая, как остальные унылые девицы.

Я жду, что сейчас в телевизоре включатся характерные звуки порно: «а-аааа» или «о-оооо».

Но раздается щелчок, и вступает веселая песенка. Я в полной растерянности. Это что и зачем?

– Джерри, зачем ты так делаешь, озорник? – поет женский хор. – Джерррри, зачем ты так делаешь, озорник?

Это же… это…

– Это твоя передача? – уточняю я, аккуратно освободив рот от его члена.

Не отрывая глаз от телевизора, он тычет членом обратно в меня и говорит:

– Да, она. И сейчас тебе надо сосать энергичнее.

Он так настойчив и возбужден, что я послушно тянусь ртом к пенису, но меня отвлекает шум аплодисментов. Я смотрю на экран, где под бурные аплодисменты невидимых зрителей появляется Джерри. Он любуется собой в телевизоре, пока я ублажаю его минетом.

Я говорю:

– Э…

– Детка, давай, – говорит он и снова тычется в меня членом, впившись взглядом в экран.

Я делаю глубокий вдох, сажусь, выпрямив спину, и в утешение похлопываю его по ноге, как лошадку по крупу.

– Прошу прощения, но моя секс-лицензия этого не покрывает.

Бережно запихав его член обратно в трусы, я поднимаюсь с дивана.

– Это уже специализированная работа. Ты – специализированная работа. Я, наверное, пойду. – Я оглядываюсь в поисках телефона. – Нужно вызвать такси.

– Ты что, шутишь? – говорит Джерри, явно не веря своим ушам. Он смотрит на меня, потом – на свой брошенный в небрежении член. – Ты и вправду уходишь?

– Боюсь, что да, – говорю я, восхищаясь собой и своим взрослым подходом.

В прошлом году я отказалась от секса втроем, предложенным Тони Ричем, и вот сейчас обломала великолепного Джерри Шарпа с его самолюбованием под минет. Может быть, это и есть моя фишка: сексуально обламывать знаменитостей.

– Боже. Суровая публика. – Джерри поправляет свой сдувшийся пенис и застегивает ширинку. – Как я понимаю, ты – не большая поклонница комедийного жанра?

– Просто мне больше нравятся Ньюман и Баддиэль, – говорю я как бы в шутку.

– Ты с ними спала? – Кажется, Джерри это неприятно.

Я наконец нахожу телефон и звоню в вызов такси.

– Еще нет! – отвечаю я бодрым голосом. – Какой тут адрес?

Десять минут ожидания такси – самые напряженные и неловкие десять минут в моей жизни.

Первые пять минут Джерри просто сидит на диване, мрачно пьет виски, смотрит свою передачу, отключив звук, и демонстративно меня игнорирует. Я сижу на стуле у двери и самозабвенно курю сигарету.

– Вот тут был хороший момент, – говорит он примерно на шестой минуте, указав на экран. Я вежливо смеюсь.

Потом он все-таки вспоминает, что у человека должна быть хоть какая-то гордость. Он встает и достает с книжной полки блокнот.

– Я, между прочим, пишу стихи.

Гораздо позже, в далеком будущем, когда я буду рассказывать об этом подругам, они рассмеются и скажут: «Конечно, он пишет стихи! Как же иначе?!»

Он читает мне стихотворение. Скажу честно: я не особенно вслушиваюсь. Меня больше интересует, не донесется ли с улицы звук подъезжающего такси. Но на улице тихо, увы.

Стихотворение, как я понимаю, представляет собой яростные размышления о безответной любви к некоей загадочной, жестокой женщине, которая прошлась по несчастному сердцу Джерри, брошенному ей под ноги «подобно плащу сэра Рейли».

Видимо, разъяренный из-за сорвавшегося минета, Джерри обрушивает на меня свои рифмы, словно пытаясь меня уязвить – особенно ядовито в его исполнении звучит строка: «И возлежит она на ложе / И лжет».