Как свежи были розы в аду

– Совершенно точно – нет, – сухо сказала Ирина. – Не ждала, честно говоря. Добрый всем день. Я не буду даже садиться. Галина Ивановна, вы приготовили то, за чем я приехала?

– А…

– Вас устроит сумма.

Галина Ивановна вышла в прихожую, повозилась, вернулась с папкой. Ирина положила ее на стол, внимательно просмотрела содержимое.

– Здесь все?

– Да.

– Если не все, я узнаю, и у вас будут проблемы. Я наняла частного детектива.

– Да ты что! За родней следить? Может, что-то завалялось, щас посмотрю…

Она опять вышла. Ирина и Людмила стояли молча. Валентина посмотрела на каждую из них и рассмеялась.

– Интересно получилось. Мы, как три сестры. Смотрим друг на друга голубыми глазами.

– Да, забавно, – кивнула Ирина.

Людмила сделала несмелое движение, как будто хотела подойти ближе, но ее хватило лишь на глубокий вздох. Вошла Галина Ивановна с озабоченным видом, в руках она держала тетрадку и альбом.

– Выпали, наверное.

– Покажите, – Ирина внимательно все просмотрела. – Может, еще проверите, раз выпадает…

– Больше нет ничего, – сказала Галина Ивановна и ловко схватила материалы со стола. – Давай на кухню выйдем. Там договорим.

– Да нет, зачем же. Я принимаю у вас часть папиного наследия, расплатиться хочу при свидетелях. Вот – пятьдесят тысяч. Больше вам никто никогда не даст. Столько – тоже. Без экспертизы папка вообще ничего не стоит. Без нее только я знаю, что это папины работы.

– Спасибо, – Галина Ивановна быстро все протянула Ирине, деньги схватила с ловкостью фокусника.

Валентина встала, подошла к Людмиле.

– Люда, в какой детский дом отдали твоего сына?

– Я не знаю, – испуганно посмотрела на нее та.

– В какой? – повернулась Валя к Галине Ивановне.

– Так я ж тебе говорила. Ему уже больше двадцати… Если жив, конечно. Какая теперь разница.

– Я спросила, в какой детский дом. Если вы забыли, то где-то это наверняка записано. Что-то же выдают, когда принимают ребенка. Поищите. Это я куплю. Раз уж тут пошла такая бойкая торговля.

Галина Ивановна, несколько ошалевшая, метнулась к шкафу, вытащила из него металлическую коробку, стала рыться в пожелтевших бумажках.

– Кажись, вот… Да. «Дом малютки» назывался… На электричке я туда его везла.

Валя выхватила у нее документ, положила на стол пять тысяч.

– За это тоже никто, кроме меня, ничего не даст. Ира, ты не подвезешь меня до метро?

– Да, конечно, – задумчиво сказала Ирина. – Обе уходим не с пустыми руками… До свидания, Люда и Галина Ивановна.

В машине обе долго молчали. Потом Ирина сказала:

– Я довезу тебя. Мне оттуда удобно домой.

– Спасибо.

– Можно узнать: зачем тебе детский дом?

– Понятия не имею. Просто мне эта карга сказала, что ребенка туда отвезла, я и подумала: надо бы узнать… Тоже вроде наследник, внук отчима, – она с вызовом посмотрела на Ирину. – Ты забирай все, что хочешь, давай уж без суда. Мне не нужно. У меня еще уголовное дело не закрыто. Только там работы не на один час, может, и не на один день… Побольше материалов, чем у карги.

– Причина твоей щедрости мне известна, – взглянула на нее Ирина. – Открывшийся многогранный дар!

Валентина пожала плечами, отвернулась и стала смотреть в окно. Когда они подъехали к дому, она сказала: «Только позвони за день хотя бы». И ушла. Ирина набрала телефон Петрова.

– Здравствуйте. Это Майорова. Валентина предлагает мне забрать материалы отца. Говорит, там работы много. Я как-то растерялась. Кого в таких случаях приглашают… И вообще: не встречусь ли я там с той шайкой…

– Это очень серьезно. Я не уверен, что она согласовала вопрос вывоза архива с людьми, которые ведут ее дела. Она может чего-то не понимать. Мне кажется, что это им не понравится. И потом – эти люди интересуют следствие, как я уже говорил. Давайте я сообщу следователю. Мы вместе решим. Заодно вам поможем. Неожиданно, однако.

Глава 18

Людмила вошла в свою комнату и остановилась, будто на краю света. Эта женщина, Валентина, взяла у матери адрес Дома малютки… Она хочет найти Сашеньку? Наверное, это возможно. А вдруг найдет… У Людмилы закружилась голова, она дошла до кровати, держась за стены. Легла. От страшного волнения у нее судорогой свело руки и ноги, перед глазами возникла пелена… Из нее вдруг нависла над ней мать, сказала почти заискивающе:

– Люда, я там щи разогреваю. Иди, поешь.