Как тебе такое, Iron Mask?

Алекс начинал немного задыхаться – будто по мере того, как лифт взмывал вверх, развивалась горная болезнь. Путаются мысли, и холодеют ладони.

Может, и не странно, что поменялась охрана? Отца все время перебрасывали по руководящим постам. Кремль – правительство – госкорпорации. Кремль – правительство… Не уследишь. Алекс, правда, не замечал, чтобы при этом менялись бодигарды и машины, но да ведь он и не следил. Никто не следил. Все привыкли к бесконечной тасовке [Mr. P.]ской колоды. Уже порядком замасленной. И только постаревшие валеты верили, что они по-прежнему юно, крепко, спортивно спасают Россию.

Ринат два раза позвонил, потом открыл своим ключом.

– Привет!..

– Привет.

* * *

– Как твои дела?

– Спасибо. Хорошо.

– Ты неплохо выглядишь.

– Спасибо.

* * *

– Папа, а зачем я приехал?

– Я думал, чтобы увидеть меня.

– Да, но ты меня вызвал.

– Я никого не вызывал.

– Папа! Мы оба прекрасно знаем, как все на самом деле было. Не надо сейчас, ладно?..

– Я никого не вызывал.

* * *

– Хорошо. Я вижу, разговор у нас получается веселым. Тогда скажи, пожалуйста, что происходит?

– Сын приехал навестить отца.

– Нет, я про всю эту историю – баррикады, танки…

– А где ты видел танки? Нет никаких танков.

– Папа, не делай из меня идиота!!! Весь мир знает…

– Я не знаю. Возможно, ты стал жертвой пропаганды.

– Ага! Вашингтонский обком! Госдеп, fuck… Ты меня за этим дернул? Я ради всей этой фигни пять часов летел?!

– Успокойся.

– А где [Mr. P.]-то, где?

– Он в Сочи. Он работает.

– Да что ты говоришь?! А что ж все утверждают, что он отстранен от власти? Да чуть ли не ваш же Первый канал!..

– Я не знаю, о чем идет речь. У него были определенные проблемы со здоровьем. Это правда. Но сейчас он работоспособен. Он в Сочи. Он работает.

– А-а-а! Господи! Ну почему опять, а? Почему я все время как будто бьюсь башкой в закрытую дверь!..

Ринат отпер дверь своим ключом, широко распахнул:

– Прошу!

Яркий ковер прямо в прихожей, возможно, намекал, что тут принято разуваться. Как и рядок одинаковых черных мужских туфель, запаркованных, как BMW на Старой площади. Алекс не стал. Он опасливо ступил на толстый ворс – как в джунгли, озираясь, прислушиваясь: а что здесь ждет?..

– Михаила Андреевича еще нет, – подсказал Ринат.

Алекса начал поколачивать нервный смех. Все это какая-то шляпа.

– Он в Сочи на Совбезе, да?

– Почему в Сочи? Он в Москве… Просто заседания идут одно за другим.

– То есть что-то все-таки происходит, да?

Ринат выразительно сыграл бровями, но промолчал. Юрий красноречиво разулся, прежде чем пронести в комнаты вещи. Все о чем-то молчали.

Ой, нет. Он понял. Все оказалось еще хуже.

Это еще тупее и унизительнее, чем явиться в «семейное гнездышко» бедным родственником.

Это не дом его отца. Это вообще не дом. Может, интерьер прихожей подсказал. Само ее устройство. Безликий стандарт пятизвездочных люксов. Алекса вдруг дернуло, как током, когда он увидел тщательно выложенный по нижней полке богатого шкафа никем никогда не тронутый обувной набор. Губка. Маленькие тюбики с черным, коричневым, бесцветным кремами. Колодки для сушки.

Здесь никто не живет.

Где-то дальше должны лежать бесчисленные шампуни, лосьоны и гели; шапочки для душа; коробочка с расческой, коробочка с бритвой, швейный набор… В детстве Алекс любил забирать из отелей конверты и бумагу для писем – с золочеными гербами, с водяными знаками. Как в рассказах про Шерлока Холмса, где коронованные особы слали тому зашифрованные послания. Бессмысленная коллекция. Все это и кануло где-то там – в Барвихе, в прошлой жизни.

Алекс сомнамбулически толкнул дверь шкафа, и она поехала. Он знал, что внутри вспыхнет свет и будет стандартно висеть гладильная доска. Охранники наблюдали за его манипуляциями с любопытством.

Его просто не удостоили встречей с настоящей семьей, знакомством с настоящими близкими. (Если таковые у Робеспьера есть.) С Барвихой всё в порядке. Там все и живут. Балерина и маленький сын. Газеты писали, что ему, сводному брату Алекса, то ли год, то ли… И туда-то путь закрыт. Посторонние из рая изгнаны. Алекса не то брезгливо, не то опасливо принимают в каком-то карантинном изоляторе. И ладно, если это служебное жилье действительно имеет хоть какое-то отношение к отцу. Но оно выглядит как стерильный бокс, который для Алекса распечатали, но делают вид, что «Михаил Андреевич придет домой с минуты на минуту, а вот и его тапочки».

Вероятно, вид у Алекса был такой растерянный, что Юрий смутился и унес вещи в комнаты. Ринат, напротив, излучал насквозь фальшивый восторг и бодрость. Чуть ли не хватая Алекса за руку и с радостным «Пойдемте, я вам все покажу!» он протащил его по квартире, в которой можно было заблудиться и умереть – до такой степени странными и неожиданными были переходы между комнатами, коридорчики и т. д. – скорченный Версаль. И да, конечно, никаких следов живой жизни в этих аляповатых, слизанных из журналов интерьерах.

– Здесь вы можете сейчас принять душ…