Как Том искал Дом, и что было потом

25 Мадлен скучает

Пять минут пятого. До того как медсестра придет проводить утренние процедуры и принесет завтрак, еще целый час и пятьдесят пять минут. Как вы себя чувствуете, мадам Мадлен? Хорошо спали?.. Спасибо, нет. Я спала очень плохо. Главное — отвечать с улыбочкой. Все равно она не слушает, что я говорю. А меня это веселит. Здесь не так уж много поводов посмеяться. Кругом, куда ни глянь, одни больные. Старики. Ноют и ноют, целый день напролет. А уж ночью! По крайней мере, если не получат свою дозу снотворных.

Н-да. Я-то быстро все поняла. Уже на вторую ночь. Сестры их специально пичкают снотворными, чтоб не дергали ночных дежурных. Не все, конечно, так делают. Но многие… Я их сразу вычислила. В первое утро я глаз открыть не могла, так меня эта их штука уделала. Тогда я придумала один фокус. Эти пилюли похожи на таблетки сахарина, которые они дают к утреннему кофе. Я зажимаю парочку в ладони. А потом — хоп! — они моргнуть не успеют, а я их уже подменила. И все шито-крыто. У них на глазах честно глотаю таблеточки, ха-ха. Они-то рады-радешеньки, думают, ну все, бабка ночью дергать не будет. По правде говоря, я их понимаю. Я и сама на их месте делала бы то же. Потому что… Есть тут такие, вот уж не хотела бы я с ними возиться. Старые зануды, и все на что-то жалуются, и ворчат… И все время жмут на вызов. Тут таких полно… А пилюли-то я потихоньку собираю. Уже четырнадцать штук скопила. Неплохой запасец. Я их складываю в пластиковую коробочку, которую они мне выдали для вставной челюсти. И прячу среди бумажных носовых платков. Уж туда-то никто свой нос не сунет, можно не волноваться. Как знать, может, в один прекрасный день я ими воспользуюсь. Зачем мучиться понапрасну? Если станет совсем худо и помочь будет некому, что ж… У меня есть все, что нужно. Не хочу никому быть в тягость.

— Доброе утречко, Маитэ. А завтрак скоро?

— Скоро, скоро… И так все с ног сбились. А вы сегодня молодцом, мадам Мадлен, а? Дело на поправку?

— Набрала два кило за семь дней.

— Вот и хорошо. Когда вас сюда привезли, выглядели вы не очень. Кожа да кости.

— Да я всегда была худышкой.

— Так-то оно так. Только, знаете, видок у вас был… Прям уж и не знаю на что похоже… Как будто вы из концлагеря сбежали!

— Да ну?

— У вас было сильное истощение. Если честно, мы тут в первые дни на вас спорили.

— В самом деле?

— Но теперь ясно, что вы выкарабкались. На этот раз. Но дома вы должны очень внимательно следить за собой. Сменить привычки. Регулярно питаться. Три раза в день, не меньше.

— Не то чтобы я возражала, но это ведь денег стоит.

— Да я понимаю. Но вам придется что-нибудь придумать. Потому что в идеале вы должны есть мясо как минимум раз в день. Понимаете? Иначе — опять неотложка.

— О-хо-хо.

— Вас когда выписывают?

— Хотелось бы мне знать.

— Я спрошу у главврача. Потом зайду к вам, скажу.

Мадлен прождала весь день. Медсестра так и не появилась. Слишком много пациентов. Слишком много работы. Бедняжка, у нее трудная профессия. Ничего, она завтра попросит узнать. Может, та не забудет… И потом, надо ведь еще найти кого-то, кто ее отсюда заберет. А если попросить Момо? У него теперь есть служебная машина. Да, но телефона как не было, так и нет. Остается еще хозяйка булочной со своим хлебным фургоном. Можно договориться, чтобы захватила по дороге. За спрос хлеба не берут.

И Мадлен наконец улыбнулась.

26 Сэмми слушает Башунга [3]

Между стен гуляло гулкое эхо. Естественно, ведь квартира еще пустая. Когда он обустроится и расставит мебель, станет лучше. А пока он принес чемодан, спальный мешок и картонную коробку. В коробке книги и музыка. Все его имущество. Сэмми прошелся по своим владениям: две комнаты, кухонный уголок, душевая, туалет. Внимательно все осмотрел. Стены, паркет, окна. Проверил толщину перегородок. Все потрогал, все подергал. Выключатели, спуск воды, дверные ручки, окошко в туалете. Нашел, что все в полном порядке, все очень красиво. Теперь это его дом. Его собственный маленький Версаль. Чтобы отпраздновать новоселье, он купил бутылку шампанского. Откупорил и налил в стаканчик из-под зубной щетки. Чокнулся со своим отражением в зеркале над раковиной. За тебя, Самюэль… Он скривился. От звука собственного голоса стало неловко. Это все эхо. Наверно, надо срочно повесить занавески на окна. Чтобы приглушить звук. И чтоб было уютно. Плевать, что будет похоже на гнездышко гомосека. Главное, чтоб не напоминало тюремную камеру, в которой он кантовался.

Он распаковал свой новенький музыкальный центр. Поставил его прямо на пол. Отступил на пару шагов, чтобы оценить, как он смотрится в его гостиной. Это его первый музыкальный центр. Понятно, что он поневоле взволнован. Порылся в коробке в поисках нужного диска. Сорвал целлофановую обертку.

Башунг. «Синяя нефть». Последний альбом.

Он стал тихонько подпевать.

Песня призывала меньше бегать.

А еще лучше не бегать вовсе.

Меньше улыбаться.

А еще лучше не улыбаться вовсе.

Меньше любить.

А еще лучше…