Как Тори Снерриссон помогал тестю отбиться от захватчиков (СИ)

Первый день осады не происходило ничего интересного. Одни захватчики куда-то удалились, а другие отдыхали на берегу, купались, ловили рыбу и играли в разные игры, спортивные и азартные. Но караульной службой не пренебрегали, внезапно напасть и всех перебить нечего было и думать. На второй день в лагере появились рабы, наловленные в окрестных деревнях. Их заставили рыть траншеи и перекрывать щитами, которые другие рабы плели тут же из прутьев, замысел был такой, чтобы ромейские воины могли подобраться ближе к стенам и не быть застреленными. На четвертый день ромеи начали собирать осадную башню и таран. А на пятый день в Картахену прибыл Тори Снерриссон, государев зять.

Вошла в бухту одинокая ладья, парус был поднят, и было видно, что парус крашеный, но в какой цвет - не видно, потому что бесцветные люди не очень хорошо ладят с красками. И еще было видно, что на парусе что-то нарисовано, но что именно - опять-таки не видно, потому что бесцветные люди не очень хорошо рисуют. Говорят, что государь Хради, что правит в городе Маракеше, рисует лучше других, но он умеет рисовать только голых баб с большими сиськами, а такая картина уместна на стене сарая, но не на парусе боевой ладьи, а другие картины он рисовать не умеет. Короче, вошла ладья в бухту и пошла полным ходом к морским воротам. Вышли на перехват четыре ромейские ладьи, приблизились, и в одну вдруг ударила молния, загорелась ладья, а другие замедлили ход и пропустили гостя в крепость. А на стене стояло множество зрителей, и когда они увидели молнию, все поняли, что в крепость прибывает Тори Снерриссон, и обрадовались, и многие бабы подбрасывали вверх чепчики, а потом ловили, так у гоблинов принято выражать ликование.

Вошла ладья в морские ворота, пристала к причалу, сошел на берег Тори, глядь - тесть лично вышел на причал встретить зятя. Обрадовался Тори, обнял тестя и поприветствовал его так:

- Хайль, Якарум! Я гляжу, у вас тут весело! Чаю, соберет мой меч кровавую жатву, сожжет мое колдовство немало дров! Как дела, Якарум?

Приосанился Якарум и ответил так:

- Дела отлично, веселья через край! Нечасто увидишь в одном месте цирк из шести тысяч клоунов, не так ли, Тори?

Рассмеялся Тори и сказал:

- Я гляжу, Якарум, ты говоришь, как настоящий викинг! Немало чести трахать дочь такого храбреца!

- Как Эстер, кстати? - спросил Якарум.

- Да так же, - пожал плечами Тори. - Хромает, а перед каждым штормом голова болит, это, я полагаю, неизлечимо. Но это не проблема, я ее в таком виде тоже люблю, главное в жене, я считаю, не смазливость, а чтобы была боевая подруга и чтобы... - тут Тори осекся, чтобы не сказать бестактность.

Надо сказать, что Эстер Якарумсдоттир имела два недостатка. Во-первых, она была бесплодна, и другой конунг на месте Тори уже давно прогнал бы ее или завел вторую жену, но Тори относился к отсутствию наследника легкомысленно, и когда его спрашивали, как он собирается решать проблему, отвечал так:

- Станет невтерпеж - усыновлю паренька поумнее!

Второй недостаток Эстер заключался в том, что у нее не было одного глаза и пяти зубов, она хромала и часто мучилась головными болями. В юности Эстер связалась с пиратами, ходила в походы, как амазонка, и всегда ей везло, но однажды, уже став королевой, она соскучилась по юности и упросила мужа взять ее в поход в полуденные леса, а там местные гоблины обманом завлекли ее в лес и жестоко избили, выбили один глаз и пять зубов, повредили связку на ноге и вообще чуть не убили. Все думали, что она умрет, Тори и Хради забили в ее честь пятьсот гоблинов, сложили трупы на огромный костер и пожарили, и от этого поступка, надо полагать, какие-то боги сменили гнев на милость, потому что приняли месть за жертвоприношение. Короче, Эстер выжила, просто перестала быть красавицей, но Тори не стал ее меньше любить. В тавернах поговаривают, что так вышло оттого, что она подливает ему в вино приворотное зелье, но так оно или нет, знает только норманнская богиня Вирдд, которая знает вообще все во всех мирах.

Однако вернемся к основной истории. Тори с Якарумом вошли в таверну, выпили вина и побеседовали о всякой ерунде, как обычно беседуют два конунга, встретившиеся после долгой разлуки. И когда время, выделенное обычаем на пустую болтовню, прошло, Тори сказал так:

- Однако допью еще один кубок и пойду сниму осаду с твоего города!

Якарум подумал, что Тори излишне расхвастался, но вслух ничего не сказал, чтобы не получилось бестактности. Да и сам Тори, допив кубок, передумал снимать осаду незамедлительно, выпил еще один кубок, а потом еще один, короче, сам не заметил, как напился и уснул. Только наутро отправился Тори снимать осаду, и не с самого утра, а сначала поправил здоровье.

Отошла ладья от причала, распахнулись морские ворота, вышла ладья в бухту. Глядь, а ромейские ладьи отходят от берега навстречу, вот глупые! И построились полукругом, будто нарочно, чтобы легче жечь их скорчером!