Как ты меня бесишь!

Но вот ещё обстоятельство…

Мне не хочется уйти от него на утро или выгнать из своей постели, как это происходило со всеми мужиками после Михаила.

Я словно снова начала чувствовать и жить…

Поэтому я совсем наглею и смачно целую мужчину в плечо. И с грацией бегемота закидываю на него ногу, седлая, а затем пытаясь перелезть.

Но застреваю в середине пути. На нём. Верхом.

Я не при чём, это его руки не дают завершить манёвр, крепко удерживая на месте.

- Ну что ты за изверг такой… - Возмущается он в мой пупок, приподнимаясь и целуя местечко рядом.

Тут же волной пробегает ток.

Вот умеет же возбудить с одного действия!

- Я вообще-то в туалет собиралась. – Притворно-недовольным голосом пытаюсь себя защитить. – А ты тут разлёгся!

- Ах вон оно что… - Заваливает меня обратно на бок. – Не пущу. Умоляй меня.

- Чтооо? – Возмущаюсь. – Вообще-то это ты в моей кровати, а не наоборот!

- Вообще-то ты – голая. И я тоже. Ещё слово, и останешься здесь до вечера. – Отвечает так серьёзно, что и поверить можно…

- Ладно. – Сдаюсь на милость врагам. – Умоляю, пропусти в туалет.

- Не так. – Тут же качает головой.

- А как ещё?

- Прошу тебя, мой любимый мужчина, поцелуй меня страстно, а потом отнеси в ванную, чтобы я могла сделать все утренние процедуры.

Губа не треснет у этого нахала?

Возмущенно смотрю в его смеющиеся глаза.

- Только так?

Кивает утвердительно, крепче стискивая меня в объятиях.

Ладно.

Секунд тридцать собираюсь с мыслями.

А потом выдаю совсем не то.

- Прошу тебя… - Слова не хотят выходить почему-то, под таким пристальным взглядом. – Мой любимый… - Сглатываю. – Хочу, чтобы ты всегда целовал меня страстно и нежно… - На одном дыхании практически, тихо, но он слышит. - Любил не только в постели… - Взгляд напротив меняется, улыбка сползает. – Чтобы носил на руках не только до ванной… - Замирает в недоумении. – И не только меня, но и нашего сына…

Последние слова произношу совсем тихо, кажется только в своей голове.

Вместо ответа я получаю поцелуй.

Не такой, какие были вчера.

Очень нежный, практически одними губами.

Я даже забываю про утреннюю «потребность».

Парю на облачке безмятежности…

Дима отстраняется первый.

- Доброе утро. – Говорит мне в губы.

- Доброе утро. – Вторю, пытаясь поглубже затолкать чувство неловкости и стыда за свои слова.

И чего завелась? Гормоны… проклятые гормоны…

Но разочарование, хоть и не имеет право голоса в данной ситуации, всё равно кусает за щёки, вызывая повышенную слезоточивость.

Твою ж дивизию…

- Пусти меня в туалет!- Уже отчаянно молю я, чувствуя, что нужно спасаться бегством от позора.

Димка смеётся и откатывается, освобождая путь к свободе.

И только в ванной я, освободив, наконец-то мочевой пузырь, рассматривая себя в зеркале, паршиво успокаиваю, что «всё хорошо» и не стоит из-за мелочи раздувать панику.

Ну и что, что не ответил. Он и так уже много сказал мне вчера.

Но это было до секса. Или после?

Чёрт.

Просто успокойся и возьми себя в руки, тряпка!

Я же обещала себе быть сильной…

Вершинина застаю на кухне.

Он в папиных подогнутых брюках, висящих на стройных подтянутых бёдрах, что-то напевая себе под нос, сооружает бутерброды из найденных в моём холодильнике колбасы и сыра.

И снова это осознание: красивый.

Мне нельзя было в него влюбляться, но я с треском провалила эту миссию.

Всё.

Влипла по полной.

По самые помидоры, как говорится.

И как теперь быть?

Я подхожу и обнимаю его со спины.

Ещё не всё потеряно. Надежда твёрдо поселилась у меня в душе, и я ни за что не сдам позиции.

Мужчина вздрагивает и тут же расслабляется.

- Садись, принцесса. Завтрака в постель не получился, но я сварил кофе и заварил тебе чай.

- Надо же… Ты тут у нас освоился. Папа будет в бешенстве, когда узнает, что ты трогал его банку с кофе. – Усмехаюсь ему в лопатки.

- Кстати, об этом… Когда он возвращается?

- Через неделю.

- Пора бы нам уже познакомиться.

- Хорошо. - Просто отвечаю.

Сажусь за стол. Мне непривычно и хочется поставить мгновение на паузу.

Но моё счастье заканчивается, так же, как и началось.

Трель телефона прерывает наше уединение.

Дима хмурится и ворчит:

- Кому понадобилось так рано…

Он уходит в комнату, а я остаюсь на кухне одна.

Честно, подслушивать чужие разговоры не в моём стиле. Но в тишине пустой утренней квартиры голос Вершинина, как гром, рассекает мою голову, и ощущения примерно такие же, как при грозе.

Я осознаю, что это конец сказки.

- Я не понимаю, ты можешь прямо сказать, что случилось?..

Даже не слыша его собеседника, понимаю, что это «она».

- Где ты?.. Позвони отцу…

Мне абсолютно не интересно, что там случилось у этой дамочки. Но Вершинин, мать его… Тереза…

- Хорошо, успокойся… кинь мне свои координаты.

Я слышу отчётливо, как он матерится.

Что-то ещё пыхтит себе под нос.

Его нет минут пять, когда я понимаю, что сама должна быть в этой ситуации «мужиком» и решить, наконец, эту головоломку.

Застаю его в комнате.

Вершинин уже в своих брюках сидит на моей кровати, прокручивая телефон между пальцами.

Поднимает голову.

- Свет…

Вскидываю ладонь, приказывая замолчать.

- Всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя.

Надеюсь, юристу понятна моя формулировка.