Как убить человечество

— Почему вы так ненавидите вашу директрису, я чувствовала ваш негатив, ну и чуть-чуть подслушала за стенкой — призналась Лира.

Группа вновь переглянулась, нервно усмехнувшись.

— Вначале дело было просто об еë отношении к людям, она ненавидела всех, кто не понравился ей с первой встречи. А не понравились ей мы с Киром. Но после, в один восхитительный день, мы так закупались сладостями, что прыщами могла покрыться даже задница, — усмехнулся Рина. — Ах, да, ближе к делу. Собственно, это такая мелочь, мы решили подшутить над ней, это произошло в одиннадцать лет, для нас — в первом классе музыкальной школы, для Риана — в четвëртом. Мы узнали о том, что директриса должна была поехать в отпуск в Соль-Илецк на автобусе, а мы поменяли ей билет на поездку в Саратов на тот же день и примерно то же время. Она ничего не заметила и уехала туда, но о нас бы не узнали, если бы не один из еë любимчиков, раскрывший нас, с тех пор она портит нам жизнь, — лицо Лиры было неповторимым, удивлëнная, она ничего не говорила. И так же молча направилась к зовущей еë своей группе.

— Так что с письмом? — спросил Кир, видя как сестра на ходу открывает его, заглядывая в текст.

— Она не соврала. Эти идиоты действительно пытались нас завербовать, причëм через эту каргу. Думали, что раз она была нашей директрисой как музыкальной группы, сможет заключить, с ними контракт за нас. Наверно нашей пощаде поспособствовала Юмелия, — Рина сжала лист бумаги в руке, после смотря на заклинание, что дала ей женщина, написанное каллиграфическим почерком, который так им не нравился. Почерк может обозначать характер человека, а по настолько идеальному этого не понять. — Я не стану пробовать использовать его, не знаю, что оно вызовет, — посмотрела девушка на надпись: "Saeva cantus"

— "Жестокое пение", — перевëл Кир.

— Может ты превратишься в сирену? — предположил Риан.

— Тем более не буду! — размахнула руками та, складывая бумагу в сумку.

Глава 11

Уши Алексии Старцевой были проколоты не только на мочках, создавая не лучшее впечатление о ней с посторонней стороны с устаревшим взглядом на мир. С мочек уха свисали длинные серьги в виде крыльев феи, на хеликсе круглая серьга, соединяющаяся с раковиной, с гвоздиками в виде цветочка, и проколом индастриал с точно таким же цветочком. Еë родители относились к этому терпимо. Алексия бы не сказала, что одобряли, но и не запрещали. При желании она могла быть очень сдержанной, но умеющей понимать шутки и быть саркастичной, а могла открыто спорить с учителями, после чего оказываться у директора. Училась Лекси на четвëрки и пятëрки, и была из тех хорошистов, которые списывают на контрольных, домашние задания, а если сделать это не получится, то быстренько выучить весь материал за перемену. Но для родителей это было не важно:

— Ты учишься для себя, — говорили они с важным видом. Хотя в младшей школе учеба была преобладающим фактором. Допустила ошибку в слове? «Вырывай лист и переписывай всë!» А как она докатилась до учёбы, что длится сейчас? С Риной!

Обучение Алексии Старцевой в пятом классе проходило в новой школе. Ей довелось попасть к Ворожеям, в тот день проходящим мимо девочки, старающейся найти нужный кабинет. Они двигались прогулочным шагом, всем своим видом показывая, что никуда не спешат. На плече Рины висела акустическая гитара, служащая ей единственным инструментом в их первый год обучения. Гитара показывала, что возвращались они из музыкальной школы, являющаяся бескомпромиссным оправданием перед пропуском или опозданием на уроки почти для всех учителей.

Литература стала первым уроком Лекси в новой школе после длительной поездки в Санкт- Петербург, занявшей почти весь сентябрь.

Запутанное расписание, с одним кабинетом на два класса, не заполненной колонки в таблице, не было проблемой лишь из-за уроков, всегда проходящих в одних и тех же кабинетах.

Так русский язык всегда был в двадцать пятом, а физика — в тридцать седьмом.

Старцева прогуливалась по школе, пытаясь найти или её будущих одноклассников, или учителей, показавших ей куда идти. Придя в кабинет, указанный по расписанию, она увидела старшеклассников, решающих логарифмические уравнения.

— Вы не знаете где кабинет литературы? — спросила Лекси у проходящих мимо близнецов, и сильно удивившись, посмотрев им в глаза.

— Какой ты класс?

— 5г

— А, так это ты наша новенькая? Тогда пойдем с нами, двадцать пятый кабинет. Тебя одну, милашку, сожрут, — предложила Рина.

Они поднялись по лестнице, и доходя, постучали в кабинет, хором сказав давно заученную фразу:

— Здравствуйте, извините за опоздание, можно войти? — и пошли на свои места, не дожидаясь ответа учительницы. Ей была женщина старых взглядов, плохо относящаяся к яркому цвету волос, школьным рубашкам не белого цвета, татуировкам, пирсингу и опозданиям. Аглая Васильева была помешана на дисциплине и даже слишком строго ставила оценки:

— Выйдите, — донëсся еë голос до близнецов и Лекси от женщины лет шестидесяти в леопардовом платье до колен с красной подвеской на шее.

Те, не оставляя рюкзаки, вышли из класса, уходя в коридор: