Как убивали СССР. Кто стал миллиардером

Милые шуточки были приняты в среде «приближенных к телу». В качестве намека на скорое назначение в Ватикан, как рассказывает Костиков, ему подарили карикатурную фигурку молящегося монаха. «Когда фигурку слегка поднимали, из-под сутаны выскакивал огромных размеров член радикально-фиолетового цвета». Таким образом, по свидетельству пресс-секретаря мы можем представить себе атмосферу дворцовых скабрезностей, слабо сочетающихся с задачами государственного служения.

Костиков пишет, что президент осознавал себя воссоздателем величия России, но тут же оговаривается, что воссоздавалась пустая помпезность, что пар уходил в «президентские фанфары», написанные специально для обозначения явления президента народу. Вместо упорной работы на благо страны, Ельцин то и дело «брал тайм-аут» и ожидал «когда прорежется внутренний голос», «когда либо эксперты дадут вразумительный анализ или совет, либо его самого “осенит”». Государственное служение у Ельцина заменялось составлением списков приглашенных на приемы в Грановитой палате и согласованием меню.

То же касается и алкоголя. Холопьим удовольствием пованивает от строк о том, как Костиков вкусно ел и пил при дворе своего хозяина: «А вот вина, как правило, [подавали] плохие. Французские или итальянские вина на президентских приемах, как правило, не подают и, наверное, правильно делают. Но свои хорошие вина оказались за границей, в ближнем зарубежье. Запасы же кончились. Когда в кремлевских подвалах еще оставались запасы от щедрот Советского Союза, подавали прекрасное молдавское каберне. Но потом и оно кончилось. Разливают красное с экзотическим названием “Царское”. Но это порядочная дрянь. Кто его придумал, я просто не знаю. Того, кто убедил президента, что это хорошее вино, я бы заставил пить уксус. Хорошо, что снова стали подавать водку. В 1992 году, когда я только начал работать в Кремле, водку не подавали – видимо, по инерции трезвенных лигачевских времен. Впрочем, всегда можно было мигнуть знакомому официанту, он, спрятавши бутылку под хрустящую салфетку, нальет стопочку-другую. Благо, что закуска будто специально изощрена под графинчик “беленькой”».

То есть в ельцинском окружении, под стать президенту, сложилось самое благодушное отношение к пьянству. Костиков рассказывает, как на церемонии подписания Договора об общественном согласии к президентскому столику рвался Жириновский с целым ящиком водки, а когда его не пустили, начал раздавать бутылки всем подряд. Пропрезидентские политики, наравне с оппозицией, с удовольствием расхватывали дармовую «огненную воду». Да и в прочих случаях рюмки, судя по книге Костикова, опрокидывались по любому поводу.

Костиков рассказывает как «рабочая группа» готовила послания президента. Было принято «вознаграждать себя небольшим застольем». «После нескольких рюмок водки человек становится откровеннее и разговорчивее. Да и, попросту говоря, надоело все время держать себя за язык». Холопы играли своих господ, распределяя между собой их роли и произнося от их имени тосты. Ельцин относился к этой братии именно как к холопам. Он практически никогда не благодарил за выполненную работу. Холопы ублажали себя сами – говорили друг другу приятные слова.

Словом, спиртное в мемуарах бывшего пресс-секретаря льется рекой. Вот Костиков пишет, как Ельцин и польский президент Валенса соревновались: кто кого перепьет, а дворня, наблюдающая за этим, переживала про себя: «Да закусывай же, закусывай, Борис Николаевич!» Потом Костиков признается, что в тяжелой ситуации «хочется по-шкиперски хватануть стакан рому. Но в России, как известно, в почете другие напитки…». Вот и получается: «Ельцин со стаканом, Ельцин с бутылкой, Ельцин «вприпляс», Ельцин с раздобревшим лицом после дегустации кумыса в Калмыкии…».