Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев

Сергей Юрский: «Мы подъехали к Новодевичьему кладбищу. Люди выходили из машин и автобусов, группами двигались вдоль стены монастыря. Сзади меня шла группа людей и разговаривала: „Слушайте, что такое! Почему Смоктуновского хоронят на Новодевичьем?“ – „Ну, а где его хоронить?“ – „На Ваганьковском“. – „Почему на Ваганьковском? Новодевичье – это престижное кладбище“. – „Ну что значит престижное? На Ваганьковском Высоцкий, на Ваганьковском Есенин“. – „О нет, Новодевичье – это самое главное кладбище“. – „Но Смоктуновский, именно Смоктуновский… Не знаю – Новодевичье не Новодевичье, основные гулянья на Ваганьковском…“

Не смешно, ничего не смешно на похоронах, но все равно вздрагиваешь от какой-то нелепости. И вдруг я подумал: «А если действительно на Ваганьковском? В какой компании лежать, в какой компании быть вспомянутым?»…

А потом расходились, ехали во МХАТ поминать, и уже думалось иначе: «А не важно для него, для его памяти – на престижном, не на престижном, потому что в в жизни у него было все – и лагерь, и провинциальный театр, и взлеты невероятные, и странности какие-то были в этой жизни. Но уровень, которого он достиг, его несомненный гений – особого рода. В нем ничего не было от мастера, от мастерового, а именно от гениальной озаренности. Его гений в любой компании или без компании, в обществе себе подобных или в полном одиночестве – это звезда незатухающая».

Похоронили И. Смоктуновского в ряду могил Ивана Семеновича Козловского, Олега Борисова. Родственники актера нашли скульптора, который согласился сделать памятник на его могиле – Евгения Куликова. Но в итоге случился скандал, о котором потом широко писала пресса. В частности, журналистка «Комсомольской правды» М. Аникеева: «Куликов берет аванс в 10 000 долларов и отбывает в Германию – творить. А дальше – восемь месяцев от него ни слуху ни духу.

Наконец вместо обещанного эскиза и извинений за молчание Смоктуновские получили карандашный набросок, представленный как «проект». Проходит еще время, и семье показывают еще один вариант – такую странную «Музу». По виду «Муза» не то запечалившийся воин-освободитель, не то мужеподобная плакальщица. Существо совершенно бесполое, но с православным крестом в ногах. Автор уверяет Суламифь Михайловну (вдову актера. – Ф. Р. ), что именно так должны выглядеть «ее светлая печаль и вечная любовь к покойному мужу». Но вдова почему-то считает, что как раз «о светлой памяти, об актере Божьей милостью, о нашем дорогом Иннокентии Куликов забыл».

Ну и ладно, по-разному они видели «светлую печаль», и надо было расстаться на этом. Но Смоктуновские решили набраться терпения. Шлют вежлиые письма «дорогому Жене», предварительно составляя их в черновиках дня по три – как же невольно ранить человека! Вдова мягко напоминает: «Женя, у Вас наши деньги…»

Но тут непонятый художник оскорбился: разве 10 тысяч – деньги?..

Но потом зодчий поостыл. Позвонил опять, извинился: верну, мол, аванс и расстанемся друзьями. Человек-то он хороший – просто немножко нервный.

Однако прошли месяцы и месяцы, а своих денег Смоктуновские ждут до сих пор. И, скорее всего, уже не дождутся. (Речь идет об апреле 1999 года. – Ф. Р. )

В ноябре 1997 года вышел Указ Президента «Об увековечении памяти И. М. Смоктуновского». Наконец Минкульт выкроил деньги на монумент. К началу лета 99-го, к пятой годовщине смерти артиста, уже скульптор Салават Щербаков обещает работу завершить. По крайней мере с вдовой он общий язык нашел легко. В его работе все просто и логично. Архитектура памятника приближена к естественному пейзажу, камень как бы не обработан. На камне – барельеф. Знакомый всем профиль…»

СОБОЛЕВ ЛЕОНИД

СОБОЛЕВ ЛЕОНИД (писатель: «Капитальный ремонт», «Морская душа» и др.; покончил с собой 17 февраля 1971 года на 73-м году жизни).

Соболев кончил жизнь самоубийством ввиду тяжелой болезни – у него был рак желудка. Незадолго до смерти он лег в больницу на операцию и, когда врачи вскрыли брюшную полость, они обнаружили страшные метастазы. Было понятно, что никакое лечение здесь не поможет. Врачи не стали ничего удалять, просто зашили тело и все. На следующий день Соболеву сообщили, что желудок нужно лечить терапией, мол, идет язвенный процесс. Однако писатель, видимо, обо всем догадался. Но виду не подал – как-никак морской офицер. Вспоминает врач П. Мошенцева:

«Недели через две после выписки из больницы писатель пригласил меня к себе на дачу в Переделкино. Меня удивила архитектура дома. На верхнем этаже была построена округлая веранда, похожая на капитанский мостик. Создавалось впечатление, что сам дом похож на корабль. На этой удивительной веранде стоял большой письменный стол, за которым Леонид Сергеевич работал.

Я подумала тогда, что недаром его знаменитая книга называется «Морская душа». Соболев безумно любил море. Как лечащий врач я стала бывать в этом доме-корабле довольно часто. Леонид Сергеевич всегда встречал меня приветливо. О болезни мы почти не разговаривали. Но однажды, когда я осматривала его в очередной раз, он сказал: