Как устроена Матрица? Социальное конструирование реальности: теория и практика

Воодушевление сошло на нет, равно как и заряжающие энергией конференции, объявления о новых «постмодернистских» книгах и введение новых практик. К концу 1990-х годов возобновление нарратива ученых-практиков было в самом разгаре, поскольку DSM-IV-TR[26]и подходы, основанные на практике (в основном когнитивно-поведенческая психотерапия), заняли лидирующие позиции в обучении, исследованиях и в сфере предоставления услуг. Но с середины и до конца 1990-х годов я запустил серию онлайн-диалогов с людьми со всего мира об этой постмодернистской (а позже ставшей известной мне под именем социально-конструкционистской) «революции» в мышлении и практике. Так началось мое сотрудничество, в основном в формате онлайн, с Энди, находившимся на другом конце света.

Как и я, Энди время от времени участвовал в подготовке электронных информационных рассылок, таких как рассылка по вопросам брачной и семейной терапии, рассылка дискуссионной группы Бахтина или рассылка по вопросам поздних постмодернистских подходов к терапии Луис Шаувер. Энди собрал очень интересную группу мыслителей на своем «виртуальном факультете» в Мэсси, и некоторые из них включены в эту книгу. В 1998 году я оставил свой великолепный и дружелюбный городок Смитерс, брак и занимающую все время и требующую постоянных перемещений частную практику. Я вернулся к научной жизни и еще больше включился в диалоги и рассуждения, стоящие за социально-конструкционистской революцией мысли и практики, о которых я хотел получить больше информации. Тогда я считал, что существуют различные конструкционистские практики, описанные такими авторами, как Майкл Уайт и Стив де Шазер, но идеи, из которых они были выведены, глубоки и едва ли доступны обычному практикующему психологу. У Энди были хорошие связи, и когда я переключился на академическую жизнь, он попросил меня присоединиться к нему в инновационной программе «дискурсивной терапии», предлагаемой Университетом Мэсси в Новой Зеландии. Энди был бы исследователем / теоретиком, а я – практикующим психологом / теоретиком на курсе, где мы делились идеями таких разных мыслителей, как Вико, Гарфинкель, Витгенштейн и Бейтсон. Мои теоретические познания в тот момент были «жидкими» и в значительной степени ограничивались тем, что я почерпнул у авторов-терапевтов того времени. Таким образом, работа с Энди означала для меня чтение не самой простой литературы. Глядя на материалы нашего курса, мы подумали: почему бы не написать книгу? Так для нас постепенно возникло новое, хотя и в значительной степени приятное испытание, поскольку во время работы над книгой, которую вы сейчас читаете, мы вышли далеко за рамки первоначальных материалов своего курса.

Оглядываясь назад, я понимаю, что мне нужно поблагодарить многих людей и что сейчас в моей жизни продолжается много диалогов, которые не были ее частью на момент знакомства с Энди и идеями, которые мы обсуждаем. Ни один практикующий специалист не повлиял на мое мышление и практику больше, чем Майкл Уайт, олицетворяющий многие из ценностей, которыми я руководствуюсь сейчас: социальную справедливость, креативность, глубокое уважение к человеческому достоинству и потенциальной изобретательности. То же можно сказать и о Харлин Андерсон, Дэвиде Эпстоне, Якко Сейккуле и Стиве де Шазере. Они взяли сложные идеи и воплотили их в коллаборативные и производительные практики, которые разительно отличаются от тех, что описаны в сценариях, использующихся сегодня в доминирующих подходах к помощи. Но отойдите еще на один шаг, и вы обнаружите невероятных ученых-новаторов, обеспечивающих концептуальную основу для таких новых практик: Джон Шоттер, Кен Герген и Ром Харре. Самым выдающимся результатом их влиятельных произведений стала способность критиковать доминирующие подходы и практики, опираясь на синтез идей смелых мыслителей, отклонившихся от привычного нарратива, продолжающего быть основой практики оказания помощи. Эти люди стали источником моего практического и интеллектуального вдохновения.