Как уцелеть среди акул

У Юберрота настолько развита самодисциплина, что он с трудом переносит людей, не обладающих этим качеством. Если он видит, что его сотрудник говорит, прикрывая рот ладонью, то иногда доходит до того, что отбрасывает ее своей рукой. Он не только потребовал, чтобы его сотрудники постоянно носили пиджаки и галстуки, но и обязывал заменять их новыми, если ему казалось, что эти костюмы и галстуки имеют поношенный вид. Причем в отличие от других деспотических ревнителей аккуратности Юберрот прилагает чек на новый костюм к своему распоряжению об обновлении гардероба.

Упорство? Определение цели? Сосредоточение усилий? Еще бы. И Юберрот пошел даже несколько дальше, чем Плейер. Юберрот к тому же еще и лидер, а не только предприниматель. Он предписывает соответствующий стиль поведения и другим, а не только себе.

Благодаря его усилиям XXIII Олимпийские игры, в отличие от предшествующих двадцати двух, не только принесли прибыль, но эта прибыль составила 215 миллионов долларов. А церемония их закрытия представляла собой еще более беспрецедентное событие. Все присутствовавшие стоя устроили Юберроту овацию. Мне за свою жизнь приходилось присутствовать на многих спортивных мероприятиях, но в данном случае я впервые видел, как 84 ООО человек встали, чтобы приветствовать человека, который продал им билеты.

Курт Карлсон является самым богатым человеком в моем штате. Он начал с нуля, продавая в период депрессии талоны на льготную покупку товаров владельцам бакалейных магазинов, а затем создал транснациональную корпорацию, деятельность которой охватывает весь мир, а объем продаж составляет 4 миллиарда долларов ежегодно.

Точно так же, как с Гэри Плейером и Питером Юберротом, совместная работа с Куртом — это не пикник на пляже. Известно, что он часто устраивает взбучки своим подчиненным. Курт ни перед чем не останавливается. Если бы вы заперли их троих — Плейера, Юберрота и Карлсона — в одной комнате, дав каждому по топору, и выключили бы свет, то я не сомневаюсь, что именно Курт вышел бы из этой комнаты — с четырьмя топорами.

Еще одним качеством Курта является его проницательность. Он совершенно не испытывает страха, когда проводит в жизнь принятое им решение. И он не желает носить чужие доспехи. Курт не желает иметь никакого дела ни с акционерами, ни с партнерами, ни с совладельцами. Все или ничего. Несмотря даже на то, что иногда ему приходилось продавать какие-то кусочки своего предприятия, вы не обнаружите акций „Компании Курта Карлсона“ ни на одной бирже. Если это означает, что он должен создавать весь свой капитал за счет внутренних средств, пусть так и будет. Курт предпочитает действовать в одиночку.

Почему? Да потому, что он убежден, что его суждения правильнее, чем суждения его потенциальных акционеров, партнеров и совладельцев, и он не желает, чтобы они ограничивали его действия. Во времена администрации Картера, когда мы переживали жестокий спад, Курт поверг меня в изумление, заявив, что ему наплевать на то, что будет делаться в экономике в нынешнем году или в следующем — это не имеет отношения к тому, как он будет вести дела своего предприятия. Депрессия, спад в краткосрочном плане — ему это безразлично. Как обычно, сильные станут сильнее, а слабые — слабее, и как бы там ни было, к 1987 г. объем его продаж, который тогда немного превышал 1 миллиард долларов, составит 4 миллиарда долларов.

• «Вы ведь не кричите лошади „тпру!“ во время скачек», — говорит Курт. Он выступает на скачках всю свою жизнь, соревнуясь преимущественно, — поскольку он разбил всех своих конкурентов в пух и прах, — с самим собой. Он опередил установленный им самим срок на двенадцать месяцев, в 1987 г. объем его продаж составлял 4 миллиарда долларов. Сейчас его цель — 9 миллиардов долларов к 1992 году.

Эпизод, в котором, на мой взгляд, ярче всего проявился его характер, произошел в тот день, когда над Миннесотой разразилась ужаснейшая снежная буря, каких не было пятьдесят лет. Международный аэропорт Миннеаполис — Сент-Пол, рассчитанный на то, чтобы действовать в самых тяжелых метеорологических условиях, был закрыт впервые за все время своего существования. У меня еще неделю назад была намечена на этот день деловая встреча в Нью-Йорке, и Курт, который должен был туда отправиться в это же время, предложил мне полететь вместе с ним на его реактивном самолете. Наши перспективы на своевременный вылет представлялись весьма маловероятными. Вдруг, хотя буря еще продолжала бушевать, аэропорт по непонятной причине ненадолго открылся, но право вылета было предоставлено только небольшим самолетам. По правде говоря, я к этому времени отнюдь не горел желанием натянуть нос миннесотским богам погоды, однако Курт, по-видимому, ничуть не был обеспокоен. Когда мы рулили по взлетно-посадочной полосе перед тем, как взлететь, Курт обернулся ко мне и с радостным возбуждением сказал: «Посмотри, Харви, на снегу нет ничьих следов!»