Как в индийском кино

– Наверное, именно так эти подонки и назывались, – бесцветным голосом согласилась со мной Алла и продолжила рассказывать: – Так вот, эти мерзавцы должны были всю подноготную девчонки выяснить, а, главное, не будет ли ее кто-нибудь искать, и все такое прочее, потом в себя влюбить, ну а дальше – прямой путь в бордель. Есть тут один такой, для высокопоставленных извращенцев, который держит какая-то Ленка-бандерша. А по ресторанам девчонок водят для того, чтобы клиенты товар увидели. И тут я вспомнила, как к нам с Женькой в одном ресторане как-то подошла женщина, крупная такая брюнетка, глаза темные навыкате, и стала меня в упор рассматривать. Женька ее тогда спросил: «Что, Лена, хороша?» – а она ему: «Очень хороша!» А Назаров тогда ей сказал, что я его невеста, что мне третьего января восемнадцать лет исполнится и мы заявление в ЗАГС подадим. А она окинула меня оценивающим таким взглядом и сказала: «Скорей бы уж!»

– Слышала я про этот бордель и даже знаю, где находится, – подтвердила я, чувствуя, что руки ходуном ходят, а всю меня сотрясает противная мелкая нервная дрожь – давненько я не испытывала подобного состояния. – И про Ленку-бандершу слышала. Только крыша у них такая, что милиция бессильна.

– Вот и Вера мне так же сказала, а еще добавила, что, как натешатся там с тобой, так за границу продадут. Я Вере сначала не поверила. Ну не могла я в такое поверить! Чтобы мой Женюрочка, и такое! – выкрикнула она, а потом откашлялась – видно, горло перехватило. – И тут Вера меня в лоб спросила: «Тебя небось этот подонок уже и к побоям с плеткой приучил, и к наручникам, и всяк поимел? Подготовил, так сказать, к дальнейшей трудовой деятельности!» У меня даже пятки покраснели, потому что все это было. Было!!! Но он же у меня первый был, откуда мне знать, что прилично, а что нет, что можно, а что нельзя?!

Выкрикнув это, она обхватила себя за плечи, которые тряслись, как в лихорадке, и наконец-то не выдержала и заплакала – нервы у нее сдали.

– Алла Викторовна! – я бросилась к ней и обняла. – Успокойтесь, пожалуйста! Это все действительно было, то есть в прошлом! Это никогда не повторится, и я никогда никому ничего не расскажу! Даю вам честное слово!

У меня в руках она постепенно затихла, я дала ей напиться, а она вытерла слезы и с трудом мне улыбнулась, только вот улыбка у нее была жалкая и кривая.

– Не думала я, что мне так тяжело будет рассказывать, – призналась она.

– Алла Викторовна, может, не стоит продолжать? – спросила я, видя, как она мучается.

– Нет, надо! Чтобы вы поняли, что произошло и какой необыкновенный человек Вадим, – твердо заявила она. – В общем, страшно мне тогда стало, так страшно, как еще никогда в жизни не было. Вера посоветовала мне бежать в Мичуринск. А как? Женька же сразу все мои документы забрал и в сейф положил, сказал, что там сохраннее будут, там они и оставались. Денег он мне никогда не давал, даже номерок от шубы, тоже ношеной, между прочим, у него в кармане был, на ногах у меня – туфли открытые, а на улице декабрь. Куда мне деваться и в чем? Тогда Вера у сумочки моей подкладку надорвала и свои деньги туда положила, сказала, что с проводником договориться хватит, чтобы до Мичуринска взял.

– Вообще-то это был выход, – согласилась я.

– Теперь я тоже так думаю, а тогда я сказала ей, что меня мать в дом не пустит. Ой, как же Вера на меня орала, шепотом, правда: «Дура! Тебе жизнь спасать надо! У меня тебя в два счета найдут, а Мичуринск твой родной город! Там у тебя одноклассницы, учителя, соседи! Найдешь, где переночевать. Пойдешь в милицию и напишешь заявление, что у тебя документы украли, так тебе их там мигом восстановят – это же твой город! И у матери половину жилплощади отсудишь, будет своя крыша над головой! А если нет, то действительно пойдешь на завод и в общежитие. Черт с ним со всем, главное, что жива будешь и на свободе!» Потом она подумала и сказала: «Иди к унитазу и два пальца в рот!» Я удивилась, зачем это, а она объяснила: «От тебя вонять будет, и этот гад решит, что ты залетела! А еще скажешь ему, что тебя уже несколько дней по утрам подташнивает. Пока они разберутся, что к чему, пока по врачам будешь ходить, у тебя время сбежать появится!» Ну я так и сделала.

– Получилось? – с интересом спросила я.

– Не совсем так, как мы планировали, – уже значительно более спокойным тоном ответила Алла. – Я к столу вернулась, и Женька сразу принюхиваться стал, а потом спросил, не отравилась ли я чем-нибудь. Ну, я ему и сказала, как Вера учила. Как же он разозлился, аж пятнами пошел! Все шипел сквозь зубы, что не могла я залететь. А я ему на это со страху сказала, что мы же все равно, мол, поженимся. Когда он это услышал, то просто озверел, обозвал меня, не буду повторять, как, и к барной стойке ушел, нервы, наверное, успокаивать. А я сижу и плачу, думаю, как же я могла так влипнуть и как мне теперь выкручиваться.

– Но ведь Вера подсказала вам как, – напомнила я.

– Понимаете, я начала бояться Назарова, – объяснила она.

– А у страха глаза велики, – понимающе заметила я.