Как в индийском кино

– А может, это такое известное в Тарасове имя, что оно решило не рисковать своей репутацией, – в свою очередь возразила я.

– Можно подумать, до сих пор у тебя в клиентах исключительно дворники с бомжами и алкашами были, – хмыкнул Кирьянов.

– Знаешь, мне это тоже не совсем понравилось, хотя он сослался на одного действительно довольно высокопоставленного чиновника, – призналась я. – Только на безрыбье, как известно… Тем более что клиент всегда прав!

– Ну смотри! Тебе жить! – пожал плечами Володя и спросил: – А чего тебе от моей грешной души надо?

– Сводку происшествий за эти дни, что же еще? – удивилась я. – Может, его ваши прихватили за что-нибудь, и он до сих пор в КПЗ задержался. Или отморозки спьяну ножичком пырнули, и он в больнице. Вариантов много.

– Ну садись и смотри, – предложил Кирьянов, протягивая мне распечатку, и попросил: – Покажи, что у тебя есть на «потеряшку», может, знаю его.

Отдав Володе фотографию и пояснение к ней, я принялась изучать сводку, но фамилия Смирнов в ней не упоминалась, а вот неопознанные трупы и доставленные в больницы в бессознательном состоянии потерпевшие – документов-то у Смирнова с собой не было – имелись. Выписав все, что могло представлять интерес для дела, я вернула Кире бумаги, а он мне фото и листок, добавив при этом:

– Действительно, судя по физиономии и простецкой одежде, это и есть клерк средней руки. Даже странно, что из-за него столько беспокойства.

– Вот найду его и спрошу, чем же он так своей фирме ценен, – пообещала я и попросила: – Володя! Звякни в морг! Хочу посмотреть, не там ли Смирнов нашел себе предпоследнее пристанище.

– Циник ты, Танька! – усмехнулся Кирьянов и взял трубку, но тут же задумался: – Интересно, а как звучит циник в женском роде? Циничка? Цинка? Или еще что-нибудь в этом роде?

– Брось свои лингвистические изыскания и звони! – отмахнулась я. – Делать нам с тобой сейчас больше нечего, как только филологией заниматься!

Володя созвонился с моргом, и я направилась туда. При виде покойников я давно уже не визжу и в обморок не падаю – сказалась прокурорская практика, но вот специфический запах, который ни с каким другим не перепутаешь, я спокойно воспринимать так и не научилась. Так что я даже порадовалась, что не успела съесть завтрак, а то попросился бы он обратно.

Клиентов в этом не самом приятном на свете заведении оказалось многовато. А чему удивляться? Кризис – он и в Тарасове кризис! Сократили мужика с работы, вот он и не нашел себе лучшего применения, как на большую дорогу пойти и прохожих чистить! А для шибко сопротивляющихся ножичек или молоток припас, а то и топор! Да! Не завидую я Кирьянову! Сейчас такое творится, что ему впору на работу переселяться! А в свете неукротимо и неуклонно приближающегося Нового года с его длиннющими праздниками, когда грех не выпить, да вот не на что, милицию придется не иначе как на казарменное положение переводить! Ну да это не моя забота!

Сунув тетке в грязном халате пару сотен (рублей, конечно), чтобы пошустрее поворачивалась, я взяла журнал регистрации и, быстро просмотрев его, попросила показать мне тех покойников, которые хоть немного подходили по возрасту к Смирнову. К счастью для него, его там не оказалось.

Выйдя на улицу и продышавшись, я отправилась по больницам, причем решила ехать не только в те, откуда в милицию поступали сведения о пострадавших, а во все. А как же! Человек ведь мог получить и вполне мирное, хоть и тяжелое увечье. То есть шел он себе, шел, поскользнулся, упал и получил черепно-мозговую травму или еще что-то в этом духе. Вот и валяется без сознания с ног до головы загипсованный и даже «агу» сказать не может, а уж назвать себя – тем более. Кроме того, в Тарасове, как, наверное, и во всей России, каждый день дежурила какая-то определенная больница, куда доставляли людей по «Скорой». Но ведь не исключен вариант, что какая-нибудь сердобольная душа могла просто из человеколюбия подобрать страдальца и отвезти его в больницу на своей машине. Слабоват, конечно, вариант, но чем черт не шутит!