Как в кино

– Никто не предполагает, что ты...

Эту реплику Татьяна даже не дослушала до конца. Кроме нее, в комнате четыре человека – многоопытный продюсер, крупная кинозвезда, молоденький режиссер и влиятельный агент (ее агент!), но все они, включая агента, не на ее стороне. Она почувствовала себя отверженной, одинокой, отбракованной. Ей было страшно. Сейчас бы кофе, приготовленного Джеком! Татьяне хотелось оказаться в объятиях его крепких рук, самой обнять Итана и Эверсон.

Клео начала говорить что-то насчет денег, и Татьяна постаралась сосредоточиться.

– Мы с Дэвидом договорились, что ты получишь двадцать пять процентов от суммы контракта. Это более чем щедрое вознаграждение за подготовку к съемкам и один съемочный день.

У Татьяны навернулись слезы. Они уже все за нее решили, все ждут, что она уйдет, – да что там ждут, они ее практически выгоняют. Но упоминание о деньгах ее немного отрезвило. Если смотреть правде в глаза, деньги ей нужны, даже очень, и четверти суммы контракта мало. Ей нужно выплачивать ссуду за дом, платить зарплату Джеку, близнецам постоянно приходится что-то покупать, кроме того, нужно платить Энрике... пусть личный помощник – ее прихоть, но она без него уже не может.

– Ничего не понимаю, один неудачный съемочный день, и вы уже готовы послать меня к черту... Я просто...

Дэвид се перебил:

– Татьяна, я видел материал, который вчера отсняли. Некоторые кадры мы сможем оставить, но большая часть – просто барахло. В тебе не чувствуется сексуальной энергии. Ты была где-то далеко.

«Ну конечно, в местечке под названием Табачная дорога. Ты бы сам попробовал поцеловаться с Грегом после очередного перекура». Татьяна с трудом сдержалась, чтобы не сказать это вслух.

– Сегодня утром ты задержала съемки черт знает на сколько, а твой помощник наплел нам по телефону какой-то бред насчет припадка эпилепсии.

– Что-о?

«Энрике мало просто уволить, это будет для него слишком мягким наказанием. Его надо убить, причем так, чтобы он умирал долго и мучительно».

– Насколько нам известно, у тебя нет эпилепсии, – строго сказал Дэвид. – Во всяком случае, ты не упомянула об этом, когда оформляла медицинскую страховку.

– Прошу прощения за моего помощника, – с чувством проговорила Татьяна. – Он просто идиот. А я сегодня опоздала потому, что проспала. Все очень просто.

– В таком случае я тоже постараюсь выражаться просто. – Дэвид держался так, словно ему в этой сцене была отведена роль «злого полицейского». Вот только «доброго полицейского» Татьяна не видела. – С сегодняшнего дня съемки фильма будут идти в ускоренном режиме. Мы больше не можем позволить себе неудачный съемочный день или задержку съемок из-за того, что исполнительница главной роли не услышала звонка будильника. Сроки у нас очень сжатые, но реальные. И чтобы в них уложиться, нам всем нужно работать слаженно. – Он подался вперед и улыбнулся, демонстрируя малую толику того обаяния, которое так сильно подействовало на Татьяну в Каннах.

Не пойми наш сегодняшний разговор превратно. Мы все хотим, чтобы Татьяна Фокс снималась в этом фильме. Но это тот случай, про который говорят: «Сделай или умри». Куда подевалась та тигрица, которая ела меня живьем в баре отеля «Дю кап» в Каннах? Где великая актриса, которая гордо вошла на прослушивание и превратилась в Никки Александер?

Как же Татьяне хотелось послать их всех к черту! Но ей нужно было думать не только о себе. У нее есть семья, которая от нее зависит, люди, которые на нее рассчитывают, и она должна оправдать их ожидания. Татьяна встала:

– Она на пути в гримерную.

Дэвид тоже встал, подошел и обнял ее.

– Вот это другое дело! Татьяна повернулась к Грегу:

– Интимные сцены будут даваться мне гораздо легче, если ты познакомишься с мятными таблетками, раз уж не можешь не травить себя раковыми палочками.

Грег самодовольно ухмыльнулся:

– Ладно, я над этим подумаю.

– Спасибо. Буду очень признательна. – Татьяна направилась к выходу, потом повернулась и закончила, глядя на всю четверку: – Ладно, братва, кончай базар.

Клео вразвалку поспешила за ней и, уже выйдя из трейлера, окликнула:

– Татьяна, подожди!

Татьяна остановилась и круто повернулась.

– Что-то я не пойму, Клео, чьи интересы ты представляешь, мои или их?

Клео тяжело дышала. Она обеими руками потерла поясницу. Но Татьяна не собиралась жалеть «слабую беременную женщину»; уж кто точно не нуждался ни в чьем сочувствии, так это Клео Марс. Беременная или нет, она всегда одинаково изворотлива, всегда умеет манипулировать людьми и думает только о себе.

– Сама удивляюсь, как я купилась на твою болтовню насчет того, что мы, женщины, должны друг друга поддерживать.

– Татьяна, все не так просто. Я много раз имела дело с Дэвидом и хорошо его знаю. Грег – звезда первой величины, а ты пока еще темная лошадка. Если из-за каких-то твоих недостатков этот фильм развалится, мои отношения с ними пострадают. Пойми, ты просто не стоишь такого риска. Во всяком случае, пока не стоишь.

Татьяна немного остыла. В конечном счете для них для всех важнее всего результат, и в словах Клео действительно есть рациональное зерно.