Как в кино не будет

С экрана телевизора преподносилось такое, за что еще не так давно могли "дать срок", причем вполне приличный. Поскольку у двух старух - Лидии Эдуардовны и Марии Степановны - давно вошло в привычку смотреть телевизор в моей комнате (одна своего не нажила, а вторая жалела денег), то я могла наблюдать за реакцией обеих. Мария Степановна постепенно доходила до белого каления и начинала ругательски ругать всех: и правых, и левых, и коммунистов, и беспартийных. Лидия Эдуардовна, похоже, получала какое-то мстительное удовольствие от того, что система, искорежившая столько жизней, в том числе и ее собственную, оказалась не такой уж несокрушимой. Я все больше помалкивала, однако надеялась на какие-то перемены к лучшему. Только никак не могла понять, каким образом эти перемены свершатся.

Ирина, которая телевизор в принципе не терпела, приговор свой относительно происходящего вынесла сразу: "Ерунда!" А когда я пристала за разъяснениями, только хмыкнула:

- Ты чудачка, Регина. Что может измениться в стране, где всегда признавали только одно - силу? К тому же перемены тебе сулят те же самые люди, которые совсем недавно разъясняли тебе же, что светлое будущее человечества - это коммунизм. А-а, какая разница! Мы с тобой вообще лишние на этом празднике жизни.

- Я - безусловно. Но ты-то почему?

- Потому, что моя мечта исполнилась. Сейчас поймешь. Когда-то я хотела, чтобы у меня было все, как у тебя. Завидовала. А Бог правду видит, сказала бы Лидия Эдуардовна. Теперь мы с тобой обе - сироты, и обе калеки. Все поровну, все справедливо.

- Ты можешь вылечиться, - робко сказала я, подавленная Иркиным ожесточением. - Или взять ребеночка из детского дома и воспитать его...

- Теоретически ты тоже можешь вылечиться, - огрызнулась моя подруга. Можешь ходить на костылях, чем не ноги, только приемные?

Мы обе помолчали. Потом Ирина, уже явно остывая, добавила:

- Ни ты, ни я никогда не станем полноценными в этом обществе, где инвалиды и калеки не люди даже, а досадная помеха на пути к любому будущему, хоть к коммунистическому, хоть к капиталистическому.

- Две злюки-гадюки в одной квартире - не много ли? - попыталась я перевести разговор в шутку.

Ирина, однако, шутки не приняла.

- Какова квартира, таковы и жильцы. Да-да, я опять со своей навязчивой идеей - "проклятая квартира"!

- Далась тебе эта квартира! Хоть бы объяснила по-человечески, почему ты ее так ненавидишь? Ну, соседки с приветом - так ведь не алкоголики и не бандиты. Ну, ремонт нужен основательный - так давай хоть обои новые попросим кого-нибудь поклеить. На это у нас с тобой средств хватит. В чем дело?

- Это трудно объяснить, Регинка, просто до этого нужно дойти самой. Только не спрашивай меня больше, почему умерла твоя мама, а не наша "придворная сумасшедшая". И не сердись на меня. Иногда кажется, что все зря, никому ничего не нужно, и что закончу я свои дни в этой вот развалюхе... если она раньше не обвалится и не похоронит нас всех сразу.

- Это только если землетрясение будет, - уточнила я.

- Для того, чтобы рухнул один дом, совершенно необязательно устраивать такие катаклизмы, - на полном серьезе ответила Ирина.

К счастью, бабки, во-первых, довольно скоро пресытились политикой и приходили смотреть только выпуски новостей. А во-вторых, кто-то умный придумал показывать по нашему телевидению латиноамериканские телесериалы. Вот где начался цирк!

Старухи смотрели все подряд, приоткрыв от волнения рот, а потом долго обсуждали на кухне содержание очередной серии и моральный облик героев. Первоначально и я заинтересовалась: другая, яркая жизнь, красивая сказка. Но когда этих сериалов стало по три штуки на день... Во-первых, у меня практически не выключался телевизор, а во-вторых, мне было некогда работать. К тому же все сериалы слились у меня в голове в какой-то невообразимый салат. Как в них разбирались старухи, ума не приложу. При их склерозе они могли забыть что угодно, включая и мое имя, но события на телеэкране помнили, как "Отче наш".

Ирина, гордившаяся тем, что не посмотрела ни единого кадра из этих сериалов, тем не менее поняла, что еще немного, и в нашей квартире будет не одна, а две патентованных сумасшедших. Как она это устроила, не знаю, но в один прекрасный день какие-то ее знакомые, собиравшиеся уезжать за границу, приволокли к нам в квартиру чудовищных размера и веса телевизор - цветной "Рубин" двадцатилетнего возраста. Для антикварного магазина он еще не годился, а в комиссионный его уже не брали. Выбрасывать, естественно, было жалко - в свое время деньги на него копили чуть ли не год.

Этого монстра установили в одной из пустующих комнат, и на нашу квартиру в кои-то веки снизошла благодать. Старухи перенесли свои "тусовки" из моей комнаты в "телевизионную", а я вздохнула с облегчением. Все это было тем более кстати, что Ирина нашла мне временную, но довольно интересную работу: редактировать перевод текстов одного из этих самых сериалов.