Как в кино не будет

Я хорошо изучила своего соседа. Двадцать восемь минут спустя он вернулся. А еще через десять минут я с тихим злорадством наблюдала, как Никита выполняет Верину программу.

Свою же партию Вера разыгрывала просто виртуозно. Чуть-чуть кокетства, но самого невинного, ни к чему не обязывающего. Откровенное равнодушие к авансам и комплиментам Никиты. Никакой информации ни о своем прошлом, ни о своей нынешней деятельности. Для чего она приехала в Москву и чем занимается целыми днями, до последней минуты оставалось для Никиты загадкой.

Мне было очень трудно удержаться и не рассказать обо всем Славе, когда тот после довольно долгого перерыва появился у нас в квартире. Но я прекрасно понимала: понятие дружбы перевесит все клятвы и все морально-этические соображения, и Слава все расскажет Никите. Так что сообщила только одно: Вера и ее друзья приглашает, меня, Регину, в Америку, чтобы попробовать вылечить и поставить на ноги.

— Но ведь это, наверное, страшно дорого? — засомневался Слава. — Они что, миллиционеры, эти самые друзья?

— Нет, просто хотят мне помочь. Вера сказала, что через месяц я уже смогу уехать. Раньше не получится из-за паспорта.

— Эта твоя Вера — просто добрая фея какая-то. Значит, уедешь?

— У тебя есть другой вариант?

Слава покачал головой.

— Просто думаю, что скоро здесь никого не останется. Хорошо бы, конечно, чтобы Вера вышла замуж за Никиту. Он о такой женщине всю жизнь мечтал.

Я от души расхохоталась:

— Да она ему в дочери годится! И вообще, по-моему, наш Дон Жуан зря старается. Этот орешек ему не по зубам.

— На моей памяти не было случая, чтобы какая-то женщина отказала Никите во взаимности. Разве что Лидия Эдуардовна.

А Вера, похоже, получала настоящее наслаждение от затеянной ею игры в кошки-мышки. Причем мышка не подозревала об этом и вела себя так, будто кошка — это как раз она. То есть, конечно, кот. Никита приглашал Веру в ресторан — она отвечала, что кабаки ей осточертели в Америке и она предпочитает домашнюю еду. Никита покупал продукты, готовил, мыл после ужина посуду, получал за это милое «спасибо», но не более того. Приносил цветы — Вера говорила, что от их запаха у нее болит голова и оставляла дорогие букеты на кухне. От попыток перейти к менее платоническим отношениям уворачивалась блистательно, как бы не понимая, чего добивается потерявший голову пятидесятилетний мужик. Через три недели такой политики из Никиты можно было вить веревки.

Слава наблюдал за происходившим с сочувствием, но посоветовать мог только одно: сделать официальное предложение руки и сердца. Тем более, что для Никиты ничего нового и необычного в этом не было. По-видимому, он внял совету приятеля, да и влюбился не на шутку, потому что в один прекрасный вечер постучал в дверь Веры, и его, наконец, впустили. Разговор был недолгим, и после него Никита, сияя и прямо-таки ликуя и трубя, понесся за шампанским, каковое и было распито в тот же вечер.

Во время его недолгого отсутствия я спросила у Веры:

— Сделал предложение?

— Обязательно.

— А ты?

— А я не маленькая девочка. Сказала, что сначала нужно попробовать, подходим ли мы друг другу…

— И что теперь?

— Теперь наберись терпения. Уже скоро.

И действительно, несколько часов спустя, поздно вечером, Вера проскользнула в мою комнату, заходясь от тихого хохота. А отсмеявшись, сказала:

— Запоминай, пригодится, когда вылечишься. Отличный способ дать любому мужику не только по мозгам, но и… В общем, мой потенциальный жених старался как мог. Выложился до предела. Честно говоря, мне даже трудно было сдерживаться и притворяться, что я ничего не испытываю. Два часа это продолжалось. Наконец он рухнул без сил, а я его спрашиваю: «Как, и это все?!!» Абзац. Теперь он к женщине полгода близко не подойдет. Может, для разнообразия еще его друга соблазнить? И потом сказать Никите, что вот это класс…

— Не надо, — тихо сказала я, разом перестав смеяться.

Вера внимательно взглянула и кивнула головой:

— Не буду, поняла. Довольно и этого. Завтра завершаю свои дела, точнее, устраиваю банкет по случаю удачной покупки. Еще один сюрприз твоему соседу. А ты через неделю улетаешь — вот твой паспорт и билет. Начинай собираться.

Я схватила Веру за руку:

— Послушай, мне надо тебе что-то сказать. Точнее, показать или отдать, в общем, не знаю. Сама поймешь. Никита из комнаты не выйдет?

— До утра точно нет.

И тогда я покатила свою коляску в кухню, а оттуда — в комнатку для прислуги, давно заваленную всяким хламом и заставленную пустыми бутылками. А там попросила отодрать от стены железный лист. Вере это удалось не без труда, но наконец усилия увенчались успехом, и из образовавшейся в стене дыры она вытащила большую жестяную банку, залитую воском.

Запершись в моей комнате, мы вскрыли жестянку, и оттуда на кровать посыпались с мягким звоном золотые кружочки. Пять тысяч царских червонцев. Наследство бабы Фроси.