Как в первый раз

Эван отпустил ее и увлек к кровати. Когда она уткнулась в нее коленками, он толкнул ее на постель и снял с нее туфли. Затем лег рядом с ней и, опершись на локоть, внимательно посмотрел на нее сверху вниз своими ярко-зелеными глазами. Черты его лица были настолько красивы, что ей захотелось убедиться, что он – настоящий, человек из плоти и крови, такой же смертный, как и она сама. Ах, она по-прежнему видела в нем мальчика, перед которым благоговела…

Тут он наклонился и, поцеловав ее в губы, сказал:

– Мне очень жаль, что у нас все так непросто.

У нее перехватило горло.

– Ты прав, Эван. Я не верю.

Он кивнул.

– Я знаю.

Пенелопа с трудом сглотнула, пытаясь сдержать подступившие слезы.

– Я думала… когда началось все это безумие… Думала, что нам всего лишь нужно насытиться друг другом и тогда все пройдет.

Он провел ладонью по ее животу и произнес:

– Этого не произойдет никогда.

– Но как же так?.. – Она закусила губу. – У меня ведь за спиной все эти годы… Я наблюдала, как ты притворялся, что тебе на меня наплевать. Ты выставлял передо мной напоказ одну красивую женщину за другой и за все это время даже ни разу не намекнул!.. Ни разу не взглянул в мою сторону. А теперь… То, что происходит сейчас… Временами мне кажется, что все это – лишь плод моего воображения. Или чудесный сон.

Его лицо словно затуманилось, и он проговорил:

– Просто я слишком хорошо играл свою роль, а теперь мне приходится за это расплачиваться. Когда все началось, я сказал тебе, что готов платить. И я заплачу любую цену, потому что ты этого стоишь.

– Но это несправедливо.

Он пожал плечами.

– Жизнь не всегда справедлива. Я с этим справлюсь. Но я не хочу, чтобы ты исключила меня из своей жизни.

– Постараюсь… не исключать, – прошептала она.

После этого они долго молчали. Просто лежали, думая каждый о своем. Внезапно в дверь постучали, и тут же послышался голос Мадди:

– Мы все идем к реке. Вы как, с нами?

Они переглянулись, и Пенелопа крикнула в ответ:

– Сейчас придем!

– Вот и славно! Потому что он пользуется тобой уже слишком долго. Эй, Эван, мне нужна моя подруга!

Эван рассмеялся и крикнул:

– Мы через минуту!

Пенелопа сделала движение, пытаясь встать, но Эван снова положил ей руку на живот, не давая подняться.

– Прежде, чем мы пойдем, Пен, позволь кое о чем тебя спросить.

Она вскинула брови и посмотрела на него.

– Так вот, ты тоже прекрасная актриса. За эти годы мы одурачили абсолютно всех, даже твоих лучших подруг. И ты тоже ни разу не намекнула. Но все это было ложью, верно? В глубине души ты по-прежнему меня хотела, ведь так?

«Какой смысл лгать?» – подумала Пенелопа. И тут же кивнула.

– Да, все так.

Эван наклонился и нежно поцеловал ее. Поцеловал так, что ей захотелось расплакаться. А он провел пальцем по ее подбородку и проговорил:

– Но если ты испытывала все это, но умудрялась скрывать, то почему же со мной не могло происходить то же самое?

Пенелопа не знала, что на это ответить.

Но ей очень хотелось поверить ему.

Глава двадцать четвертая

Эван отправил Пенелопу догонять девочек, а сам присоединился у реки к парням. На траве уже расстелили одеяла, из колонок гремел классический рок, и по кругу передавались напитки. Казалось, что они – снова старшеклассники (правда, в те времена они проводили время в лесном заповеднике). Эван вытащил из сумки-холодильника пиво, устроился на одном из пляжных стульев рядом с Шейном и Митчем, свинтил с бутылки крышку и бросил ее в импровизированную мусорную корзину.

Напротив них сидели Джеймс и лучший друг Митча шериф Чарли Радклифф; эти двое вели жаркую дискуссию об уликах и судебных доказательствах.

Если бы не шаткость их отношений с Пенелопой, жизнь была бы почти идеальной. Он больше никогда не будет играть в футбол, зато станет тренером, и это ему чертовски нравилось. В тот вечер, когда Пенелопа пришла к нему, она сказала чистую правду: футбол – игра молодых, и, следовательно, его расцвет и так уже практически прошел. Да, он мог бы играть еще несколько лет, но правда, которую он упорно отказывался признавать, заключалась в том, что его карьера шла к завершению.

Но он по-прежнему останется в игре, которую любил, останется в городе, который любил, останется с Пенелопой. Если, конечно, она впустит его в свою жизнь. Да-да – «если». И ведь явно происходило что-то… неправильное, но она упорно отказывалась говорить, что именно. Впрочем, кое-какие мысли по этому поводу у него все же имелись…

– Ну, как дела? – Шейн вопросительно взглянул на него.

– Очень даже неплохо. – Эван опустил на глаза солнечные очки и вытянул ноги. Кивнув Митчу, спросил: – Ты хорошо заботишься о моей сестре?

Митч расплылся в улыбке.

– Она не жалуется…

– Вот и славно. А как живется государственному обвинителю в маленьком городке?

Митч пожал плечами.

– Довольно скучно, но ничего, терплю. Подумываю о переходи в офис прокурора штата.

Шейн провел ладонью по подбородку.

– Лучше возвращайся в Чикаго и начинай работать на меня. Ты все равно проводишь там все свое время.