Как велит бог

Какая она была худенькая! Сейчас она немного поправилась, но фигура у нее все еще красивая.

Что это была за поездка! Твое суток кряду они занимались любовью в номере пансиончика. И ведь еще не были женаты. Поженились они сразу после этого. На свадьбе родители Терезы не появились. Они не хотели, чтобы дочь выходила замуж так рано и вдобавок за безработного.

— Но Терезе было наплевать. Она хотела выйти за меня, — с горделивой улыбкой сказал Данило.

Она была спокойна даже в тот день, когда произвела на свет Лауру. Акушеру она сказала: "Пусть войдет мой муж. Я хочу держать его за руку".

— Мой муж, — громким голосом произнес Данило. И повторил: — Мой муж.

144.

И как он об этом не подумал?

Муравьи не могут говорить вместо него.

Зря он их только гробил ради этого бессмысленного звонка.

Рино Дзена, заточенный в собственном теле, даже не знал, действительно ли муравьи пошевелили его рукой и нажали нужную кнопку. А теперь он больше ничего не слышал. Дождь пропал. Внезапно. И лиловое небо ближе к горизонту стало затягиваться синеватыми облаками.

"Слишком тихо вокруг. Может, меня похоронили заживо"

"Всякая тварь на Земле одинока в минуту смерти", — всегда повторяла ему мать.

Но она ошибалась: когда ты умираешь, с тобой муравьи.

Выстроившись стройными рядами, они молча наблюдали за ним, шевеля усиками. Он чувствовал на себе взгляд миллиардов маленьких глаз.

"Ну же, мурашечки, попробуйте еще разок. Еще один звонок, и все. Прошу вас"

145.

Пока Кристиано Дзена убаюкивал себя, засунув голову под подушку и ворочая задним местом, из глубины подсознания всплыли обрывки сна и горло сдавила тоска.

Кристиано не помнил отчего, но во сне он впал в отчаяние (может быть, у него что-то не получалось) и решил свести счеты с жизнью.

Он был в душевой школьного спортзала, только она несколько отличалась от настоящей: помещение в тысячу раз больше, в нем куча стоек, и из каждой шла горячая вода с паром. В центре стояла ванна, старинного вида, на фигурных ножках, и Кристиано лежал в ней по плечи в воде.

Он должен был покончить с собой, и сделать это по-быстрому, войди кто-нибудь и увидь его голышом, был бы позор. Вскоре появятся его одноклассники. Он слышал, как они играют в зале в баскетбол. Их перекликающиеся голоса. Стук мяча о щит.

В руке Кристиано сжимал старинную складную бритву с ржавым квадратным лезвием. Спокойно, без страха, он вскрыл себе вены на запястьях, но кровь не полилась.

Всегда так бывает, когда порежешься, проходит мгновение, и только потом начинает течь кровь, но на этот раз прошло не меньше минуты.

Тогда Кристиано стал изучать разрез, оттуда полезли муравьи, во рту у каждого был зеленый листок.

А потом он проснулся.

Хорошо бы, это не был один из тех кошмаров с продолжением, которые вновь начинаются, как только засыпаешь.

Опять зазвонил телефон.

"Значит, не ошиблись номером..."

— Вот достали!

Фыркал, он поднялся с кровати и в трусах и майке вышел в темный коридор. Была зверская холодрыга, и накопленное под одеялом тепло моментально развеялось.

Кристиано открыл дверь отцовской комнаты и на ощупь отыскал выключатель.

— Па, ты не слы...

Постель была пуста.

"Он внизу".

Если отец не слышит телефон, трезвонящий у него в полуметре от уха, значит, он совсем косой.

146.

Данило Апреа мог бы ехать и ехать без остановки. Как чудесно катить на юг, оставляя за спиной эту грозу и эту серую землю, кишащую змеями и скорпионами.

На юг, до самой Калабрии. До Сицилии. И оттуда еще дальше на юг. В Африку. Все южнее и южнее. Пустыни. Саванны. Нил. Крокодилы. Негры. Слоны. Южная Африка. До самого... Как там он называется? Мыс Горн? Там он остановится. И будет молча смотреть на океан с крайней оконечности Африки.

"... что-то большее нужно, чего ты не не можешь мне дать.. Машина мчится, и, может, кто-то, хоть кто-то, спросит меня: ну что, жив курилка?" — заливался Бруно Лауци. Одной рукой Данило принялся отбивать ритм по приборной панели.

В Южной Африке он все начнет заново. "В странах третьего мира нужна лишь инициатива, и за пять минут запустишь выгодный бизнес" Там он найдет себе молодую женщину, гораздо моложе его, и она родит ему сына.

Потом он позвонит Терезе. "Привет, это Данило, я в Южной Африке, хотел сказать тебе, что не умер, наоборот, у меня все отлично, молодая жена и сын..." — изобразил он, нажимая на газ.

Стрелка спидометра добралась до ста сорока. Фонари мелькали по бокам, сливаясь в светящуюся дорожку.

Данило выехал на ведущую к банку эстакаду.

147.

Телефон продолжал трезвонить, пока Кристиано Дзена спускался на нижний этаж, проклиная пьянчугу отца.

В гостиной было темно, невыключенный телевизор освещал часть комнаты голубоватым сиянием. На экране мужчина с седой челкой и густыми усами рисовал какие-то графики.

Лежак был пуст. Одеяло свернуто. Печка погасла.

"Где же он?"

Скача к телефону, он оказался перед окном в то мгновение, когда свинцовое небо прорезала кровавая электрическая вена, ярко осветившая шоссе и двор.

"И фургона нет".

Вот почему он не отвечал.