Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

– Кислая! – ворчал Фукидид. – От нее зубы болят.

Бесполезно было объяснять греку, что клал бы он рябины в рот поменьше – и зубы не болели бы. Фукидид брюзжал об ужасных русских людях, о лесных чудовищах: белках и всяких других, о снежных сугробах и ледяных заносах, которые ему приходится преодолевать – хотя снег еще и не выпал ни разу, а лед на лужицах и в лосиных копытцах был такой толщины, что утром таял от одного только солнечного лучика… Чтобы спутник болтал поменьше, мальчик учил его русским песням;

Ой вы, гуси-лебеди,

Где ж вы летали, милые,

Где ж вы, гуси, летали,

Кого вы, гуси, видали?

Не летали вы к моей матушке?

Не видали вы мою милую?…

Песни были и грустные и веселые, идти под них было радостно. Одно было плохо: прошли уже две недели, а никакой реки в помине не было.

Глава 10. Волк

Потом случилось несчастье. Шли по лесу, пели песни. Веприк беспокоился, что идут неизвестно куда, но виду не показывал. Давно надо было дойти до знакомой речки, потом пройти день-два вдоль нее против течения, а там уже – человеческое жилье и брод рядом, а дальше – две деревни и родная Березовка. А речка как сквозь землю провалилась. Фукидид спел про лебедей и придумал дальше:

Ой вы, орлы-соколы,

Где ж вы летали, милые,

Не видали вы мою женушку?

Мою женушку, Ифигениюшку ?..

Веприку стало казаться, что кто-то смотрит на них пристальным взглядом. Люди были далеко, а зверей они не очень боялись: лучшей защитой был Фукидид с болтовней и песнями. Звери шума не любят – поэтому лесные обитатели держались от них подальше. Маленький охотник с недоумением начал озираться, а потом и вовсе остановился, подав знак приятелю, как всегда делал отец. Греку его знак был абсолютно неинтересен, он продолжал шагать дальше и распевать во весь голос. И тут кусты сбоку дрогнули и им наперерез, уже не прячась, вышел крупный волк.