Как вернувшийся Данте

И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.

И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: [Адам,] где ты?

Он сказал: Голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся.

И сказал [Бог]: Кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?

Адам сказал: Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.

И сказал Господь Бог жене: Что ты это сделала? Жена сказала: Змей обольстил меня, и я ела.

Надеюсь, читатель, что ты определил для себя, сколь многослойно повествование, которое и в первой своей части могло бы сотворить из твоего тела (или вытрясти из него) сияющую от наготы душу; мужайся, дальше будет дальше.

Или – повторю: возвращайся в первую часть – там (на первый взгляд) всё проще.

Здесь реальность опять расступилась – давая место сноске на своих полях, пояснению текста происходящих событий: конечно же, человек есть гомункул культуры, но – лишь в своём настоящем; тогда как в не-своих прошлом или будущем он по прежнему оказывался тварью Божьей и подлежал так называемому спасению (которого нет) от смерти (которой тоже нет).

Но – отсутствие или присутствие какого-либо факта значения не имели; на первый план всегда выступало невидимое деяние логосов (непосредственно о котором я, в меру своего неразумия, расскажу чуть ниже).

Конечно же – это казалось глупостью; но – что именно лишь казалось, а что на самом деле – реально де’яло, значения не имело, ибо в виртуальности мира значимо лишь начало.

Конечно же, человека сна-чала спасали (пробуждали от сна – как Пентавера), и лишь потом выяснялось, что нечего спасать (всё равно о, псевдо-Адам, был рождён своей матерью, псевдо-Евой, в смерть).

И (отсюда) – изначально некого было спасать: нет ещё ни самого человека, ни даже сна о нём.

Так что нечего спасали от ничего: Вполне пустое дело, на которое можно и должно было (или стало, или станет, или уже есть) потратить не одну и не две (если вместе с единственной женщиной) жизни.

Но ведь мир (и жизнь в нём) – есть обязательное дело (иногда Слово и Дело не переходит черты горизонта, но – опираются о неё: потому и черта горизонта подчёркнуто горизонтальна).

Но (в миру) – оставался лишь один нерешенный вопрос: кого (во плоти) невидимым Слову и Делу обяжут? Кто (сам) попробует (воплотить) наполнять и наполнять (собой) бесконечную пустоту мира?