Как Ворон луну украл

— Все хорошо, не волнуйся. Скоро буду дома.

Не успел муж задать следующий вопрос, как Дженна выключила телефон. Снова взглянула на полицейского. Ночь, автострада… неплохой сюжет для порнушки. Офицер, я что угодно для вас сделаю, только не штрафуйте. Все, что угодно, лишь бы не штраф!

— Мэм, я делаю вам предупреждение и отпускаю. Впредь следите за спидометром, а не за тряской в машине. Понятно? Поезжайте домой или переночуйте в мотеле, если боитесь. В такой час на этом шоссе небезопасно.

Он отступил от машины.

— Да, офицер, я все поняла.

Дженна проводила полицейского взглядом. Потом высунулась в окно и позвала:

— Офицер! Точно не хотите печенек? Очень вкусные.

Патрульный обернулся. У него красивый профиль и улыбка милая. На планке с фамилией написано: «Макмиллан».

— Нет, мэм, — покачал он головой. — Но за предложение спасибо.

Он сел в машину и выключил мигалки. Дженна тем временем завела двигатель и поехала дальше. Телефон вновь зазвонил, однако на сей раз она трубку брать не стала. Голос виртуального оператора уже, поди, сообщил Роберту: «Вызываемый абонент недоступен. Если хотите оставить голосовое сообщение, нажмите „один“…».

Глава 6

Голодная и усталая, Дженна свернула с шоссе в Биллингеме. На заправке оплатила полный бак и взяла заодно топлива для себя: жареную кукурузу и колу. Ехать предстояло ночь напролет. Так думала Дженна, стоя под навесом из флуоресцентных ламп, глядя на пучки искусственного солнечного света. Всем нужна энергия, иначе мир погрузится в сон.

Заливая бензин, Дженна следила за цифрами на счетчике и вдыхала пары топлива. Отчего бензин так приятно пахнет? Везде ли он такой? Или дух бензина — это дух победы человека над природой? Человека, который бурит земную твердь, выкачивает из-под нее черную жижу, потом эту жижу перерабатывает и заливает в бак того же «БМВ»? Да, эволюция пахнет бензином.

В два тридцать Дженна достигла центра Биллингема. Куда дальше? Домой или заночевать в мотеле? Дорожная реклама — словно в ответ на вопрос — указывала путь к набережной. Ряд новеньких синих табличек сообщал: все желаемое обретается в прибрежной зоне. Следуя знакам, Дженна остановилась наконец на Харрис-авеню, в одном квартале от намеченной цели.

На пирсах царило оживление, да и как иначе? Корабли приходят и уходят, загружаются и разгружаются. Впрочем, ближе Дженна подъезжать не собиралась. Она хотела заглянуть в порт, посмотреть, что обещает реклама, но… в одиночку отправиться к берегу? Нет, лучше дождаться утра.

Откинув немного спинку кресла, Дженна вскрыла банку колы и пакетик с кукурузой. Засмеялась. Так вот оно какое, путешествие, на которое она прежде не отваживалась!

Этим положено заниматься в юности, пока учишься в колледже: колесить по стране, спать в машине, питаться чем попало. И Дженна, наверстывая упущенное, ощутила себя моложе.

Она зевнула, веки налились тяжестью. Знак перед машиной указывал прямо на Аляскинскую государственную морскую автостраду, систему паромов, которая соединяет Аляску с сорока восемью штатами. А и правда, морская автострада теперь начинается в Биллингеме. Бабуля пользовалась ею раньше, когда отправной пункт находился в Сиэтле. Пассажиров возит синий паром, и на дымовой трубе у него флаг Аляски: Большая Медведица и Полярная звезда. Один такой назывался «Колумбия». Бабуля все три дня, что длится переезд, сидела в комнате отдыха. Ей нравилось путешествовать, она трещала без умолку, заводя новые знакомства, слушая рассказы о жизни других людей. Бабуля никогда не летала самолетом, разве только последний раз, когда ее везли во Врангель. Пришлось убрать спинки кресел, ведь ее везли на вытяжке. Сама Дженна при этом не присутствовала, но могла представить, какой тяжелый выдался перелет.

Бабуле тогда собирались отнять ногу — из-за гангрены; и еще у нее был рак. Так сказал доктор. Последние дни бабуля мучилась от боли. Опухоль и метастазы, наверное, живого места в ней не оставили. Дженна катала бабулю в кресле по больничным коридорам, и та выкрикивала: «Эгей! Эгей, Ты!» Мама говорила, дескать, это бабушка взывает к Богу. Просит унять боль. «Эгей, Ты!» На «ты» она обращалась к Господу. Если человечество пахнет бензином, то Бог — дезинфектантом и хлоркой. В больнице лежало еще много стариков, и все страдали от боли. Их в прямом смысле до умопомрачения пичкали лекарствами. Один врач сказал: ногу надо резать по самое бедро. Мать Дженны ответила: нет. Еще врач предупредил о вероятности — пятьдесят на пятьдесят, — что от наркоза бабушка не очнется. Гангрену остановить не получится, бабушка из операционной живой просто не вернется. Заснет и больше не откроет глаза. Ей тогда было девяносто шесть, жизнь бабуля прожила полную. Эвтаназию мама просила даже не предлагать. Мол, ни одному врачу она не позволит усыпить бабушку, как больного пса. Эй, Ты, там! Лучше Ты уйми боль!