Как воспитать маму

Мы пришли в дом вечером. Всё это время мы провели на кладбище. Да-да, раньше я думала, что невозможно столько времени сидеть рядом с памятниками. А теперь мне даже не хотелось оттуда уходить. Настолько я привыкла к этим людям, которых, кстати, я не знаю. Я полюбила их за то, что они родили его. Мне кажется, или я действительно влюбилась в него? Похоже, это конец. Это конец моей свободе.

Влад спал в своей комнате, а я не могла уснуть. Мне очень хотелось обнять предмета моей ненависти. Как можно и любить и ненавидеть одновременно одного и того же человека? Наверное, мне просто не понять этого.

Ладно. Позвоню Димке и скажу, что приеду не завтра, а послезавтра. Как же я скучаю по своему чокнутому дружку. С ним так весело, а без него – невыносимо.

***

Я уснула где-то в двенадцать ночи, проснулась снова очень рано. Не в пять, конечно, часов, а около семи. Ламанский всё ещё спит, а я уже бодрствую. Надо ещё кофе выпить для полного счастья.

Я нашла книгу Лавкрафта и пошла читать и пить кофе. Как же мне интересно… а что, собственно, интересного может быть в этой книге? Я меняюсь, не замечая этого. Сама себе удивляюсь. Мои вкусы стали совсем другими. Я стала совсем по-другому относиться к людям. Что происходит с Алёной Марковой?

Пока я раздумывала над тем, что со мной происходит, стрелки часов перескочили на три часа вперёд. Уже десять часов. Мне позвонил мой самый любимый человек. На экране высветилась крупная надпись: «МАМА».

- Алло, мамуль.

- Привет, милая.

- Как у тебя там дела? Не нашла мне отчима?

- Нет, конечно.

- Это очень хорошо.

- Зай, как у тебя там дела?

- Всё хорошо, мамуль. Тебе там нравится?

- Ты спрашиваешь? Тут великолепно. Не хочется уезжать отсюда.

- Ты чего? У тебя ещё две недели есть.

- Я знаю. Но они скоро закончатся. Если то, проведённое тут время, закончилось, то эти две недели проскочат незаметно.

- Ясно. Что ты там делаешь?

- Сейчас на пляже лежу, загораю, а ты?

А что я ей скажу? Что мне недавно сделали операцию, и я живу на даче? Нет, не надо маму так расстраивать. Она же меня любит. Ещё приедет домой и не отдохнёт по-человечески. А мне этого не нужно. Что же мне придумать?

- А я тут с Владом на дачу к ним приехала. Тут так хорошо. Природа, красота. Никакой цивилизации. Всё такое настоящее.

- Алёночка, а как у вас там с Владиком?

- Я не понимаю, почему меня все пытаются выдать за него замуж.

- Потому что он тебя любит, и ты его полюбишь. Он красавец, музыкант, умный такой.  Он идеален для тебя.

- Мам, я не хочу идеала. Лучше любить негодяя, чем страдать от идеала с его правильностью.

- И ты не считаешь его идеальным. Ты говоришь, что он назойливый, наглый и самый ужасный.

- Да, мам. В этом ты права. Но я никогда в жизни в полюблю его.

Ну и кого я обманываю? Я же уже сама себе почти призналась, что влюблена в него. Но маме об этом говорить не стоит.

- А ты глупая. Ты же по нему уже сохнешь.

Раскусила. Молодец, мамуль, пятёрка за догадливость.

- Мамуль, с чего ты это взяла?

- Я же свою дочь хорошо знаю.

- Да, мам. Это наигениальнейшая отмазка.

- Ой, дочь. Мне пора идти в гостиницу. Я тебе позже позвоню.

- Хорошо, мамуль. Пока.

- Пока.

Я отбилась, положила телефон на столик и поднялась в комнату Влада.

Он лежал на своей кровати. Его светлые волосы выделялись на чёрной подушке. Он спал в серых спортивных штанах, что очень красиво на нём смотрится. Мне так и захотелось обнять его и поцеловать. Он такой милый, когда спит.

Я села на кровать рядом с Владом. Он перевернулся на бок. Так получилось, что он был повёрнут ко мне. Я легла напротив него. Какие у него длинные ресницы. Я всегда о таких мечтала.

Мои глаза начали потихоньку закрываться. Вскоре я заснула.

Мне приснился хороший сон. Я увидела маму. Она лежала на берегу Барбадосского моря на розовом песке. Пальцы её ног смачивала вода самого чистого в мире моря. Мамины чёрные волосы были собраны в длинный хвост. Да, мама носит длинные волосы. Ей это очень идёт. Они хорошо сочетаются с красивыми карими мамиными глазами, которые, кстати, в моём сне были скрыты чёрными солнечными очками. На моей любимой мамуле всё было чёрным, кроме купальника. Он был светло-голубым в белый горошек. А ещё, у неё всегда было много завистниц из-за её тонкой аккуратненькой фигурки.

И тут меня разбудил поцелуй в щёку и этот бархатный голос, к которому я, конечно, привыкла уже давно. Парень явно был удивлён, увидев меня рядом с собой.

- Мне, конечно, приятно видеть тебя в своей кровати, но…

- Чёрт! Я заснула?

- Можешь спать дальше. Я не против.

- Дурак! Я пришла тебя будить, а потом сама как-то неожиданно уснула. Сколько времени?

- Много.

- Много – это сколько?

- Много – это много.

- Идиот! Можно как-то поопределённей?

- Три часа дня.

- Сколько?!

- Пойдём завтракать? – спросил он, будучи уже на полу.

- Приколист чёртов! – я со злости бросила в него подушку, о чём вскоре пожалела, потому что часа три мы бросались подушками. В принципе, мы могли бы ещё побеситься, если бы подушки не порвались. Как же я их понимаю. Они специально позволили себя убить, чтобы не мучиться.

Я легла на кровати, как жертва маньяка, убитая подушкой.