Как воспитать ниндзю

– И почему меня не разбудила раньше?! – разъярено сказала я ей. – Как же я успею одеться за пять часов?

Глава 37 Всем сестрам по фасону

Тщательно вымывшись в горячей воде, причем мои косы яростно терли три женщины, в том числе и Мари, чтоб они быстрей высохли, я отдала последние приказания. Как известно, женщине на одевание надо много часов.

Не так много дней у меня уходит, чтобы одеться к балу.

Я выкупалась, привела себя в порядок и почувствовала себя человеком. Всюду чувствовалась хорошая нервозность, характерная для важного события. Китаец сидел, и, не в силах успокоить волнение, кидал свои ножи в дверь. Это понятно – бал! Все поглядывали при этом на меня, точно я была именинницей.

– Это твой первый бал! – торжественно сказала мама. Даже граф глядел на меня, и в глазах у него, кажется, были слезы.

Неужели я так плохо выгляжу? – подумала я.

– Как быстро она повзрослела, – сказал граф. – Я же помню ее совсем маленькой хулиганкой... Нагло спрашивающей меня, кто я такой и что мне от нее надо...

В глазах у мамы были настоящие радостные слезы, точно я собиралась сегодня взрослеть.

– Вот ты и выросла, мой кукленок, – ласково и немного печально шепнула она мне, обняв меня.

Я посмотрела на нее в первый раз полными от слез глазами.

– Мама, – тихо сказала я.

Она прижала меня к себе.

Мы замерли, простояв так не знаю сколько. Знаю только, что на душе у меня было хорошо.

– Пора одевать платья! – ворвалась в комнату легкая, как перышко, Мари, весело кружась и сама подпевая себе у зеркала. На ней было очаровательное, легкое, прекрасное детское платье, делающее ее совсем юной девочкой. Точно весна ворвалась в дом. Она сделала его сама.

– Золушка, – шепнула я ей, только сейчас заметив, как она похожа на маму.

– Ну как? – спросила она нас. Они с мамой были сейчас вылитая копия друг друга – рост, фигура, лицо – все. Чуть косметики скрыло черты отца.

– Отлично! – выдохнули мы обе. Это было лучшее, что она до сих пор делала. Но я сейчас видела в уме на ней свое платье, и эта фантастическая картина, признаться портила удовольствие от ее творческого успеха. Рядом с моим платьем оно было крошкой и совсем не смотрелось. И я боялась ее обидеть, и погасить ее пробудившуюся веру в себя, когда покажу свое, ведь она так талантлива! Ах, я всегда такая серьезная и солидная, строгое искусство, хотя иногда рядом с громадной симфонией так прекрасно звучит легкая напевная детская песенка.

– А ты в чем поедешь?

– Я сделала тебе платье, – разочаровано сказала я. – Но ты справилась сама.

Она довольно улыбнулась, напевая, и показала мне язык. Я заметила, что она слегка подкрасила глаза, чтоб они казались еще больше – большими и детскими.

Заметив, как я расстроена и огорчена, сестра, как всегда, сострадательно смирилась и поспешила мне на помощь. Ведь я чуть не плакала.

– Я хотела сделать подарок! – чуть не выкрикнула я.

– Если хочешь, я примерю твое платье, – ласково сказала сестра.

– Да нет, – тоскливо сказала я, вытирая слезы, – я, наверно, одену его сама...

Не зря мы были подругами столько лет – Мари кинулась мне на помощь.

– Я сейчас же примерю твой подарок, – строго сказала сестра. – И прекрати плакать!

Мама поддержала ее.

– Обязательно примерь!

– Если твое будет прекраснее, я надену его! – торжественно пообещала сестра. – Только ты не обижайся, если я выиграю, ведь это честное состязание талантов! Мы честно выберем.

Только этого я и ждала!

Все женское население поместья с интересом собралось вокруг свертка. Горничные, поварихи, служанки, – все, уже не отделявшие себя от нашей семьи и считавшие нас родными, теперь болели за нас. За Мари.

 – Мама, ты будешь судьей! – закрутилась довольно Мари.

– Я могу надеть то, что проиграет – у нас с тобой одинаковые фигуры, – пообещала мама. – Лу всегда делает что-то фантастическое. Она с интересом взглянула на тяжелый сверток, будто это принесли ей.

Меня немного расстроило такое явное проигрышное настроение, точно я не могла победить, и я нахмурено протянула руку к тяжелому свертку, который принес Джо.

– Я, наверно проиграю, – хмуро сказала я, – и тебе придется это надеть.

Мари хихикнула.

Мама с радостью потерла руки.

– Я с удовольствием надену твое платье, – предвкушающе сказала она. – Что ты такое придумала?

Я никак не могла развязать сверток, потому что рука моя дрогнула.

– Давай я открою, – сказала мама.

Все с любопытством уставились на сверток.

Бумага упала на пол, шурша. Я обернулась, ибо кто-то меня толкнул – это вошел барон дэ Логан и вытягивал голову, пытаясь разглядеть, что там такое. Я хотела выругать его, но в комнате, когда упали последние обертки и мама расправила платье, вдруг установилась потрясающая странная тишина.

Я недоуменно обернулась, давно забыв, после того, как делала свое, как оно выглядит, и увидела, что все заворожено уставились на платье, раскрыв рты.

А Мари буквально вцепилась в него, широко раскрыв рот, и руки у нее слегка дрожали, будто кто-то собирался отобрать его у нее. Она дрожала от возбуждения и восторга.