Как вырвать киту коренной зуб

Анна от души рассмеялась. (Ну что за самонадеянный болван!) Любош тоже рассмеялся, и через минуту они оба стояли на паркете. Анна снова ощутила волну беспокойства, она прокатилась по всему ее телу, стоило ему заключить ее в объятья. (Не надо было столько пить, и давно пора уже в постель! И зачем она пришла сюда!)

– В конце апреля или в начале мая я отбуду в Альпы. А до этого надо установить дату.

– Какую дату? – с улыбкой спросила Анна. Она уже снова овладела собой.

– Хоть ты мне устроила похороны, я тебе устрою свадьбу.

– Да погоди, – смеялась Анна, – а жених-то кто?

– Да хоть бы я!

Анна подняла глаза, и взгляды их встретились. И вправду, такого самонадеянного болвана и свет не видал! Сущая нелепица! Анна смеялась не переставая.

– Тогда тебе придется подать на развод.

– Так я еще не успел жениться. Разве я не говорил тебе? – спросил Любош с невинным видом. – Да, забыл. Память у меня короткая. Не помню даже номера своей рубашки.

– Зато хорошо запомнил, что в тот раз мы были именно здесь! Разве не так? – спросила Анна, и ей захотелось, чтобы он привлек ее к себе.

Только Любош не стиснул ее в своих объятьях, а спросил с серьезным видом:

– Почему ты до сих пор не замужем, Анна?

– А почему до сих пор не женился ты? – пыталась она перевести все в шутку.

– Горы меня всегда притягивали больше.

Он помолчал, и Анна была рада этой минутной тишине, и она снова чувствовала его прикосновения, от которых так приятно кружится голова.

– Только теперь на этих горах у меня как-то заходится дух.

– Ты хочешь сказать, что на меня его хватит?

– На тебя нет, на нашего мальчика да!

Анна вдруг отпрянула от него, протиснулась между танцующими и вернулась на место.

Через несколько мгновений напротив нее за столиком сидел и Любош.

– Объяснять мне ничего не надо, я не собираюсь тебя упрекать.

Анна глубоко вздохнула, резко отвернулась и стянула со спинки стула большой платок.

– Мы были знакомы всего четырнадцать дней.

– Девять, – с особым выражением поправила его Анна.

Любош схватил ее за руку и вырвал платок, как игрушку у ребенка, чтобы тот сосредоточился и ответил на серьезный вопрос.

– У тебя кто-нибудь есть? И я заступил тебе дорогу?

– А что ты делал все эти девять лет? – жестко спросила Анна. Хорошее настроение куда-то улетучилось.

Она видела, что Любош колеблется, предпочитая не отвечать, а расспрашивать. Долгую минуту они молчали, в конце концов он все же спросил:

– За кого ты, собственно, хотела выйти?

В кабачке с низким потолком столбом стоял сигаретный дым. Было душно и жарко. Через открытые двери кухни тянуло запахом подгоревшего сала.

Сколько раз она представляла себе это мгновение – как рубанет ему сплеча всю правду-матку, прямо в глаза скажет – и об ожидании, о бесконечном ожидании звонка, будь то почтальон или весточка по телефону – хоть что-то, хоть одно словечко! А он спрашивает, за кого она хотела выйти! Господи боже, говорила себе Анна, если бы она тогда так его не любила, то нашла бы в себе смелости и отозвалась бы сама. Но не теперь. Теперь уже нет смысла. Да разве это дело – объявиться через девять лет и перевернуть вверх дном всю ее жизнь! Она смерила его взглядом и твердо сказала:

– Нет, Вашек не твой сын.

– Ты говоришь неправду! – набросился на нее Любош. Анна резко поднялась, но он загородил ей дорогу. – Мы познакомились в декабре шестьдесят седьмого, – повысил он голос. – В январе я уехал в Гималаи. В сентябре родился мальчик. И на Аннапурне никого не завалило лавиной! – Он уже не говорил, а кричал.

У Анны лопнуло терпение. Она в ярости сдернула с вешалки пальто.

– Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы выложить все это Вашеку?!

Любош пробирался следом за ней между танцующими парами. На лице его промелькнула легкая усмешка:

– Если дело только в этом, можешь на меня положиться!

По дороге в отель Анна не разговаривала. Правда, почти успокоилась, а когда показался наконец рассвеченный фасад дома, вздохнула с облегчением.

– Было мне среди ребят так хорошо, что я годами не замечал, что живу один. – Любош шел рядом с ней, носком ботинка то и дело откидывая комья смерзшегося снега. Говорил тихо, и голос его звучал доверительно. – Пожалуй, только на это рождество вдруг понял: куча людей вокруг – и ни одного близкого человека. – Он не глядел на нее, даже не отваживался взять под руку. Забегал шага на три вперед и путался под ногами, как иногда делал Вашек, если хотел, чтобы на него обратили внимание. – И именно тогда, когда я начал всерьез задумываться над этим, появился такой классный пацаненок. Да еще к тому же мой!

Он плюхнулся в снег на колени у входа на террасу:

– Скажи мне, Анна! Прошу тебя! Скажи, что Вашек – мой!

Анна остановилась, пристально глянула на Любоша и жестко произнесла:

– Не корчи из себя шута!

Она обошла его и вступила в полосу света, падавшего на террасу из освещенных окон холла. До входной двери оставалось всего несколько шагов.

Любош вскочил и снова загородил ей дорогу.

– Надеялась, что до смерти тебя не увижу, – отрезала Анна.

– Если кто-то стоит у меня на пути, – сказал угрожающе Любош, – суну его в мешок и швырну в реку!