Как вывести ведьмаков

Ведьма и маг, наблюдавшие за ведьмаком из-за деревьев, отступили еще дальше в гущу леса, чтобы спасаемый, не дай Всевышний, не обратил на них внимание. Если маги зачастую просто презирали ведьмаков, считая их стоящими на ступенях развития чуть выше оборотней, а сами ведьмаки не особо жаловали магов, считая их задирающими нос выскочками и справедливо полагая, что те все время норовят ведьмачьими руками жар загребать, отсиживаясь в каком-нибудь питейном заведении с бокалом хорошего вина, пока ведьмаки рубятся с нечистью, а потом неизменно являются точно к концу драки для завершающего удара, то ведьм не терпели уже сами ведьмаки. Именовали их близкими родственницами нежити прямо в глаза, нелестно поминали их матерей, подробно объясняя, с кем именно не особо притязательным или совершенно слепым (ибо кто еще польстится на таких страшил) те согрешили, что теперь их явно обделенные природой потомки за не имением более достойных для женщин дел (семья, муж, посещение храма, готовка, уборка и так далее) вынуждены прозябать в глуши, мстительно травя население зельями от бородавок. По мнению ведьмаков, подобная деятельность темных шарлатанок (по скудости ума своего возомнивших себя лекарями) унесла больше жизней, чем любая эпидемия бубонной чумы. Светлолика могла бы с этим поспорить, но не видела в том никакого смысла, да и торопилась.

Впрочем, со жрецами ведьмаки тоже не ладили. Оставалось лишь уповать на жизненный опыт Гонория. Жрец Всевышнего славился прекрасными проповедями, способными зажечь в сердцах селян светлое чувство стремления к добру и при этом не усыпить их в процессе.

Алишер вздрогнул как от толчка и поднял голову, едва отец Гонорий ступил на открытое пространство под дубом. Ведьмак уставился на старика, облаченного в черную, видавшую виды сутану и зябко кутавшегося в застиранную кацавейку, как на внезапное пришествие Всевышнего. Несмотря на явную потрепанность одежды, которая висела на своем владельце как на вешалке, Алишер понял, кто перед ним предстал. Одной рукой жрец опирался на массивный посох, а в другой крепко сжимал ручку плетеной корзины.

— Жрец, — удивленно изогнул русую бровь Алишер.

Он, скорее, ожидал увидеть любого монстра, но только не служителя Всевышнего собственной персоной.

А что? С голодухи и жажды не такое померещиться может. В пустынях утомленные нехваткой воды и нестерпимым зноем путники миражи целых оазисов лицезреют, а особо чувствительные даже осязают. Ведьмак хотел было подойти к жрецу и пощупать на предмет иллюзорности, но передумал. Испугался, что подрагивающие от напряжения ноги подведут своего владельца, растянется он в пыли и не сможет подняться вновь.

— Ведьмак, — спокойно откликнулась галлюцинация, явив вполне обычный человеческий голос.

Алишер даже разочаровался слегка, что воображение не смогло выдать что-нибудь более приятное. Например, гарем восточного владыки, где посреди прекрасного сада нежно журчит серебристыми струями фонтан, а прекраснейшие девы подносят ему вкуснейшие яства и кувшины с водой. А тут жрец. Невыразительная какая-то галлюцинация получилась.

— Надо же… а мы как раз жреца и искали, — вздохнул ведьмак, припоминая, чья легконогая служанка завела боевую тройку в лес, да так, что остальные вообще теперь непонятно где находятся.

— Ищите и обрящете, — наставительно изрек Гонорий. — А что же ты, сын мой, не в храме Всевышнего жреца его ищешь?

Алишер смерил старика задумчивым взглядом светло-карих глаз и подумал, что при всей почтенности лет слуги Всевышнего вряд ли годится ему в сыновья. Скорее наоборот. Ведьмачий век долог. Не так, как у магов, но гораздо дольше человеческого, хотя встретить старого ведьмака сложнее, чем заполучить натуральную шерсть единорога на свитер. Слишком уж опасная это профессия.

— Так в храме мы были. Ваша прислужница нас в лес к ведьме послала. Показала вашу записку, жрец, будто вы к ведьме ушли. Пришлось в лес за вами отправляться, — спокойно пояснил ведьмак. — А вы действительно к ведьме ходили?

— Действительно, — невозмутимо кивнул Гонорий, словно жрецы сплошь и рядом посещали лесных отшельниц и в этом никто не находил ничего необычного. — Приболел я.

— Странно, — пробормотал Алишер. — Обычно слуги Всевышнего ведьм анафеме придают, призывают на их шарлатанские головы все кары небесные да прихожан подбивают, не дожидаясь молнии из рук Создателя, костер сложить, нечестивицу туда запихнуть и подпалить, чтобы сподручней дожидаться было. А тут жрец — и на излечение к ведьме. Чудны дела твои, Всевышний.

— Да за что ж Светлолику анафеме предавать? За ней худых дел не ведаю. Одна только благодарность народная, — терпеливо, словно вразумляя дитя малое, как ножки надобно передвигать по земле, чтобы лицом в грязь не падать, начал жрец. — Ты вот, ведьмак, чай, по стране немало поездил по роду службы своей?

— Да уж не без этого, — согласился Алишер, не особо понимая, к чему жрец взялся обсуждать его род занятий.