Как выжить среди принцесс

Шимун Врочек Как выжить среди принцесс

Трагедия (вместо увертюры)

Отправляли Василису в Уфу, к бабушке, до конца лета. Отправляли с родственницей жены.

Злата тоже решила ехать.

Рюкзачок собрала крошечный. Сложила туда колготки и штаны – что влезло. И еще какие-то книжки. Все, как у старшей сестры.

Надела футболку и джинсы. Взяла зонтик от дождя и розовую кепку.

Надела теплую красную жилетку, чтобы не было холодно в дороге.

Надела желтые носки (для красоты) и белые садиковские туфли (они удобные). Потом рюкзачок.

Примерилась к Василисиному чемодану (я буду тихо сидеть), но сказала со вздохом: я туда не влезу.

Поменяла планы. Никогда не сдаваться. Никогда.

– Лиса, без меня не уходи!

Посидела со всеми на дорожку. Вздохнула.

Вышла за дверь и деловито вызвала лифт для всех. Когда спустились, открыла дверь и держала двумя руками, чтобы все прошли. Вышла из подъезда – в темноту и штормовое предупреждение.

А когда поняла, что ее не берут в машину, в аэропорт, в самолет, к бабушке до конца лета, заплакала, стоя на тротуаре под дождем, и закричала на всю улицу:

– Лиса! Лиса!

Потом:

– Мама, мама!

Слезы и сопли лились потоком на красную жилетку на случай дождя.

Потому что вдруг трагически показалось, что мама тоже уезжает надолго, как Василиса.

И этого оказалось не пережить.

– Мама, мама!

Машина уехала. Злата осталась. С рюкзачком за спиной, с крошечным зонтиком, на руках у папы. Над головой гремел гром, сверкали молнии, шел дождь, шумели от ветра листья. Трагедия. Сопли и слезы сверкали на красной жилетке, словно бриллиантовое колье.

…А потом мы с ней, рыдая, пошли в магазинчик и купили зеленого зубастика. Потом, по-прежнему рыдая, пошли домой. В лифте, дружно всхлипывая, распечатали коробочку с зубастиком. Входя в квартиру, подхлюпывая носом, рассмотрели его хорошенько. Ничего так себе зубастик, в короне. Дома тепло и пахнет гречкой. И мама сейчас приедет из аэропорта. Совсем скоро.

И Злата развеселилась и перестала рыдать. А потом даже засмеялась и съела гречку. Почистила зубы и послушала книжку на ночь. Уснула, положив руку под щеку и сжимая папину ладонь. И улыбалась во сне, забыв про зубастика. Трагедия закончилась.

Да.

Но осень в сердце все-таки осталась.

Я знаю.

От Автора

Если я когда-нибудь соберу истории о Злате и Василисе в книгу, это будет прологом. Хотя, может быть, слишком мрачно? Не знаю.

Но вообще, по ощущениям, это будет книга о детях. Но не детская. А скорее, взрослым о детях.

А начать, наверное, лучше с момента, когда двух моих девиц еще не было. Как в сказке. Однажды, давным-давно, будущий папа Златы и Василисы взялся подводить итоги одного странного года…

2004. ПРИНЦЕССА И ЗАМОК

– Почти поступил на очную режиссуру в ГИТИС, к Леониду Ефимовичу Хейфецу. Помню, как говорил о Сирано де Бержераке, а в глазах стояли слезы. Стриженный налысо, в синей рубахе с закатанными рукавами. За десять минут до этого меня размазали по полу. Опытный режиссер нащупает твои болевые точки очень быстро. А там были суперпрофи. Следующие девять минут я на живую лепил себя заново. Слепил. А потом говорил о Бержераке, который сначала бьет, а потом разбирается. Я показывал: кулаком – н-на! Но он еще поэт… А потом я прошел на конкурс. Меня поздравляли. Я уже считал себя студентом. А потом меня размазали по полу второй раз. На экзамене по актерскому мастерству. Чистая формальность, да? Из ГИТИСа я вышел мертвый. Вместо лица – гипсовая маска. Я рассыпался на ходу. И опять пришлось собирать себя заново. Брать мастерок и намазывать раствор на битые кирпичи. Заняло это месяца три. Даже поступив на режиссерский факультет «Щуки» и закончив сессию, я все еще не был целым. А стал целым, когда…

– …понял, что люблю одну, определенную женщину. Понял, что другие мне не нужны. И понял, что обычное мужское «хочу вон ту» останется при мне навсегда. Но это уже ничего не значит. Когда на тебя наступают мамонты, танк «Тигр» и полчища киборгов Аттилы – а раствор плохой, стены кривые и четвертая башня недостроена, и, мать вашу за ногу… где же подмога?! Нет подмоги. И вдруг слышишь женский голос. И видишь тонкую фигурку на балконе, обвитом плющом. И понимаешь, что сдаваться нельзя. Подмоги не будет, но есть она – принцесса твоего разрушенного замка. А ты – ее верный, хоть и разрушенный, замок. И тогда кривые стены держат удар, словно цельный гранит. И деревянные ворота с почерневшими створками хватаются за таран, как живые руки. И сдавленно рычит танк «Тигр», на который рухнула четвертая башня… Тогда мамонты, киборги Аттилы и все в мире танки могут идти лесом.

Потому что эта принцесса – моя жена, а я ее верный, хоть и разрушенный, замок.