Как выжить в старшей школе

О, Майами, моя единственная настоящая любовь. Майами, город сверкающих чистотой пляжей, красоток и выпивки; город неоновых вывесок и пальм, белого песка и тропических бризов; город пожилых людей, влажности и зеркальных очков-авиаторов от «Рэй Бен». Город, где проживают два миллиона шестьсот тысяч людей. Поверить не могу, что мне приходится делить это место с таким количеством неудачников! Как и в любом нормальном городе, в Майами бок о бок соседствуют роскошь и бедность, богатейшая история и вульгарные туристы с выпяченными на всеобщее обозрение толстыми животами и солнечными ожогами. Но даже их я люблю, потому что благодаря им в том числе Майами – мой дом. В субботу я просыпаюсь рано, все еще под кайфом от пяти тысяч просмотров в Вайне. Светит солнце – прекрасная погода для плавания. На нашем заднем дворе есть бассейн, хоть и не такой шикарный, как у этих мерзких Ампаро. Он довольно скромный, прямоугольный, пол выкрашен в темно-синий, такого же цвета и плитка вокруг бассейна. Теплый ветерок развевает мои волосы, когда я выхожу на улицу. Оказывается, папа меня уже опередил. Он развалился на полотенце и лежит без движения, нежась на солнышке.

– Доброе утро, тыковка! – говорит он, не замечая двух маленьких детенышей аллигатора размером с больших ящериц, сантиметров по двадцать каждый, которые беззвучно ползут к нему. Еще Майами – город двух миллионов шестисот тысяч аллигаторов (ладно, может, это и не точно, но все равно их тут море). Я решаю не предупреждать его, так будет куда веселее.

– Доброе утро, папа. Вот, поплавать решила.

– Отлично, горошинка. – Ему нравится использовать в своей речи как можно больше американских нежностей. Ох, мой папочка-иммигрант.

Я ныряю вниз головой; прохладная, шелковистая вода ласкает мою опаленную солнцем кожу – потрясающее ощущение. Сделав два круга, я слышу душераздирающие вопли.

– Леле! – кричит мой папа. – Леле!!!

Высунув голову из воды, я вижу, что малыши-аллигаторы ползут у него по груди, а сам он в ужасе застыл.

– Что такое, папа? – щебечу я.

– Леле, ради всего святого прошу, убери с меня этих монстров!

– Пап, успокойся. – Я вылезаю из бассейна. – Мы уже это проходили. Они просто детеныши и ничего тебе не сделают.

– Просто сними их с меня, сними, сними!

– Ладно, ладно. – Я осторожно поднимаю аллигаторов, они легкие, как щенки. – И почему из всей нашей семьи только я не боюсь этих ребят? Они же такие безобидные.

– Господи боже. – Папа с облегчением вздыхает. – Еле уцелел. Здесь поле боя какое-то! Опасность на каждом углу!

– Да нет никаких опасностей. Эти малыши просто хотят обнимашек. – Я поднимаю одного повыше и касаюсь его носа своим. Наверное, я суперкруто выгляжу, держа их вот так, будто собственных детей. Я как Дейенерис Таргариен, только с аллигаторами вместо драконов. Взять на заметку: записать это на видео, потому что я круто выгляжу с рептилиями.

– Меня беспокоят не малыши, а их мама, которая наверняка где-то рядом и сожрет любого, кто тронет ее детей!

– Но это же не мы их трогаем, а они нас.

– Она аллигатор, Леле, она вряд ли станет разбираться.

– Хм. Понимаю, о чем ты. Но тебе не кажется, что если бы где-нибудь поблизости был взрослый аллигатор, мы бы его заметили?

– Необязательно, они очень тихие. И удивительно быстрые.

Я представляю, как в считанные секунды нас с папой пожирает злая мамочка-аллигатор. Кровь и мясо во все стороны. Фу. Взять на заметку: когда буду снимать вайн с аллигаторами, нужно, чтобы кто-то следил, как бы не появилась их мама. Поцеловав малышей в макушки, я отпускаю их на волю (небольшие заросли из пальм и кустов розового гибискуса прямо рядом с нашим участком) и тут же прокрадываюсь обратно, чтобы никто не успел меня сожрать. Я не так много времени размышляла о том, как планирую умереть, но точно знаю, что угодить в пасть аллигатору мне не хочется.

Мама готовит обед, что очень мило и по-матерински. (Не так мило и по-матерински, как желание самки аллигатора расчленить любого, кто полезет к ее малышам, но все же достаточно мило). Сегодня у нас «пастиччо венесолано», венесуэльская версия лазаньи со сливочным соусом. Похоже, родители решили меня откормить, чтобы потом принести в жертву дьяволу. Или аллигаторам. Ладно, иногда я становлюсь чуточку параноиком, но эй, вы бы тоже стали, будь весь мир против вас!

Мама сидит за столом, на ее лице зеленая маска, а волосы закручены на бигуди – и это самое классное в моей маме: ей все по барабану. Папе тоже, пусть он и стенал по поводу малышей-аллигаторов, у которых еще даже зубы не прорезались. Он в своих очках-авиаторах с зелеными зеркальными стеклами, но без рубашки. С тех пор как отец обзавелся тренажером «Боуфлекс», он ходит с самодовольным видом, словно какой-то мачо, хотя ему уже за пятьдесят. И вообще, почему все мужчины в Майами так любят разгуливать с голым торсом?