Как выжить в тюрьме

— Я ничего не отрицаю, но я ничего и не признаю. По закону я имею право молчать и не обязан доказывать свою невиновность. Если будет необходимо — я готов всё объяснить и рассказать в зале суда в присутствии средств массовой информации.

— Ну смотри!

Собеседник раздраженно прячет фотографию в нагрудный карман, где обычно носят фото любимой женщины, и грозно машет указательным пальцем:

— Хуже будет!!!

Куда ещё хуже? Они засадили меня так глубоко, как только могли. Глубже уже, кажется, не бывает. Я провожаю следователя взглядом, думая над тем, что любое доказательство есть отрицание, а любое отрицание есть доказательство.

До сих пор не пойму, какая может быть польза следствию от ничего не значащей фотографии двухлетней давности, найденной у одного из ранее судимых во время обыска. М-да... Лишь бы что-то. Раз вам так понравилась эта фотография — так повесьте её у себя над головой, а ещё лучше — опубликуйте на первых страницах газет, покажите по телевизору. Порадуйте страну собственным идиотизмом.

В целом, если сравнивать следователей прокуратуры с ментами из следственного управления МВД, то общение с прокурорскими более приятно — у них интеллекта побольше. Однако ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что по этой же причине они намного коварнее коллег из соседнего ведомства и постоянно готовят какую-то новую пакость. Никогда не стоит надеяться на то, что разговор с ними будет коротким. Скорее, наоборот — он затянется как минимум на неполные сутки. Тебя наверняка попытаются взять измором, тупо спрашивая об одном и том же по многу раз. Могут не дать поспать несколько суток, чтобы подследственный стал плохо соображать и сдуру что-то таки да ляпнул. Что бы ни произошло — относись ко всему, если сможешь, спокойно. Помни, что лишнего не говорит только тот, кто вообще ничего не говорит.

Наблюдая за тем, как проходит допрос, нельзя не сказать несколько теплых слов о сотрудниках уголовного розыска. Я бы их условно разделил на три подгруппы.

Первая — новички. Чувствуют себя крайне неуютно, постоянно крутят головой в разные стороны, присматриваются. Они ещё до конца не определились, будут ли работать в органах внутренних дел или поменяют работу. Большинство из них, посмотрев на милицию изнутри, уходят и редко когда признаются, что (пусть даже короткое время) работали в органах.

Вторая подгруппа — среднее звено. Натуральные шестерки, готовые в любой момент стать раком, лишь бы выслужиться перед начальством. Говоря армейским языком, уже не солдаты, но ещё не сержанты. Для них милиция — единственная возможность продемонстрировать собственную значимость и хоть как-то утвердиться в окружающем мире.

Третья подгруппа — так называемое начальство и их приспешники. Слегка постаревшее среднее звено, временами озабоченое думами о том, чем бы таким прибыльным заняться после увольнения. Так, один из них, оставшись со мной наедине, вдруг ни с того ни с сего стал рассказывать, как ему тяжело живется, и попросился ко мне на работу. Другой чуть не расплакался:

— Ну признайся! Чего тебе стоит? Если бы ты только слышал, как меня из-за тебя на пятиминутках ругают! Я ночами не сплю — пью валерьянку. Ты парень молодой — вся жизнь впереди. Посидишь лет пятнадцать и выйдешь. А?..

Я чуть не упал с табурета от такой просьбы.

Общий интеллектуальный и моральный уровень украинской милиции настолько низкий, что говорить о нем нет ни малейшего смысла. Впрочем, чему удивляться, когда, к примеру, уголовным розыском города Киева руководит всемирно известный взяточник, которого в цивилизованной стране уже давным-давно засадили бы за решетку? Уличные проститутки называют его “Валя”, а гомосексуалисты — нежно и ласково — “Валюша”. Коллеги по работе и вышестоящее начальство о “шалостях” сослуживца прекрасно осведомлены, однако такой коллега и подчиненный их вполне устраивает. Очевидно, потому что чем больше человек запачкан — тем легче им управлять.

Во время допросов зам. Валюши, родом из-под Донецка, при посторонних орал на меня громче всех. Однако события порой развиваются настолько непредсказуемо, что просто диву даешься. Временами в тюрьме помощь приходит оттуда, откуда её совершенно не ждешь. Оставшись со мной один на один, вышеназванный зам вдруг наклонился и, передав привет от друзей по спорту, прошептал прямо в ухо: “Держись и молчи. Против тебя ничего нет”. Через минуту, когда в кабинет ввалился Валюша в сопровождении дознавателей, он с утроенной силой буйствовал, размахивая руками:

— У-у!.. Против тебя неопровержимые доказательства! Пойдешь под расстрел!

Погудел, погудел и убежал допрашивать кого-то ещё.

Я и так понимал, что против меня ничего нет и быть не может, но... Всё равно — спасибо. Дышать стало легче.

Для того, чтобы лучше ориентироваться в происходящем во время допросов, остановимся на некоторых, наиболее часто применяемых приемах, которые используются для выбивания показаний.