Как выжить в толпе и остаться самим собой

Человеку, придерживающемуся в своем отношении к людям подобных предрассудков, никогда не придет в голову мысль об эффекте самоподтверждающегося поведения. Тот же Майерс описал другой эксперимент, в котором «белые сотрудники Принстонского университета брали интервью у чернокожих и белых претендентов на должность. Когда претендентом был чернокожий, интервьюеры располагались на большем расстоянии от него, заканчивали беседу на 25 % быстрее и делали в своей речи на 50 % больше ошибок, чем в тех случаях, когда претендент был белым. Представьте себе, что у вас кто-то берет интервью, при этом садится от вас подальше, запинается и быстренько заканчивает беседу. Повлияет это на ваше поведение или на ваши чувства по отношению к интервьюеру? Чтобы прояснить этот феномен, исследователи провели второй эксперимент, в котором специально обученные интервьюеры опрашивали студентов таким образом, чтобы это походило на интервьюирование белых и чернокожих претендентов в предыдущем эксперименте. Просмотр видеозаписи показал, что те испытуемые, кого интервьюировали в той же манере, что и чернокожих в первом эксперименте, выглядели более нервными и менее собранными. Те, к кому относились как к чернокожим, оценивали свои интервью как менее адекватные и менее дружелюбные». После этого становится понятно, что если маргинальность у человека видна издалека, то люди толпы изначально не будут относиться к нему как к «нормальному» человеку. А когда с кем-то обращаются как с недочеловеком, любой станет неуверенным и суетливым, подтверждая тем самым ожидания неполноценности. В другом эксперименте, рассказанном Майерсом, студентам и студенткам с одинаковыми математическими способностями и успеваемостью давали трудную контрольную работу по математике. Когда им сообщали, что мужчины и женщины обычно показывают одинаковые результаты в решении этих задач, женщины шли на одном уровне с мужчинами. Когда говорилось, что женщины обычно не могут догнать мужчин в этом испытании, женщины драматичным образом подтверждали этот стереотип.

Одной из главных психологических функций, на которую опирается конформизм, является совесть. Наличие этого элемента психики у человека в обществе считается одним из главных качеств добродетельного человека. Фактически хорошим человеком в обществе считается тот, кто по доброй воле всегда старается носить на своей голове узду по имени «совесть», с помощью которой общество могло бы им управлять в своих интересах. Вот как определяет понятие «совесть» Сомерсет Моэм: «Я полагаю, что совесть — это страж, в каждом отдельном человеке охраняющий правила, которые общество выработало для своей безопасности.

Она — полицейский в наших сердцах, поставленный, чтобы не дать нам нарушить закон. Шпион, засевший в главной цитадели нашего «я». Человек так алчет признания, так безумно страшится, что собратья осудят его, что сам торопится открыть ворота своему злейшему врагу; и вот враг уже неотступно следит за ним, преданно отстаивая интересы своего господина, в корне пресекает малейшее поползновение человека отбиться от стада. И человек начинает верить, что благо общества выше личного блага. Узы, привязывающие человека к человечеству, — очень крепкие узы. Однажды уверовав, что есть интересы, которые выше его собственных, он становится рабом своего убеждения, он возводит его на престол и под конец, подобно царедворцу, раболепно склонившемуся под королевским жезлом, что опустился на его плечо, еще гордится чувствительностью своей совести. Он уже клеймит жесткими словами тех, что не признают этой власти, ибо теперь, будучи членом общества, он сознает, что бессилен против них».

Фромм, говоря о действенности социальных ожиданий, вообще ввел понятие «анонимной власти». Так в «Бегстве от свободы» он писал: «За последние десятилетия «совесть» в значительной мере потеряла свой вес. Это выглядит так, будто в личной жизни ни внешние, ни внутренние авторитеты уже не играют сколько-нибудь заметной роли. Каждый совершенно «свободен», если только не нарушает законных прав других людей. Но обнаруживается, что власть при этом не исчезла, а стала невидимой. Вместо явной власти правит власть «анонимная». У нее множество масок: здравый смысл, наука, психическое здоровье, нормальность, общественное мнение; она требует лишь того, что само собой разумеется. Кажется, что она не использует никакого давления, а только мягкое убеждение. Когда мать говорит своей дочери: «Я знаю, ты не захочешь идти гулять с этим мальчиком», когда реклама предлагает: «Курите эти сигареты, вам понравится их мягкость», — создается та атмосфера вкрадчивой подсказки, которой проникнута наша общественная жизнь. Анонимная власть эффективнее открытой, потому что никто и не подозревает, что существует некий приказ, что ожидается его выполнение. В случае внешней власти ясно, что приказ есть, ясно, кто его отдал; против этой власти можно бороться, в процессе борьбы могут развиваться личное мужество и независимость. В случае анонимной власти нет ни командира, ни открытого приказа.