Как закалялась жесть

— Слушай внимательно, деточка. Это прозвучит странно… но ты слушай. Кроме Эвглены я сделал еще несколько закладок. Точнее — пять. Пятнадцать-восемнадцать лет назад. Оттрахал всех этих пигалиц, включая твою мать, и каждую подтолкнул в нужную сторону. Одна села, идиотка, и надолго, вытащить я ее не смог, слабоват тогда был. Ребенка отдали в детдом. Другая сделала аборт, третья отказалась от ребенка в роддоме. Этих двоих я закопал. У четвертой дела вроде пошли правильно, она хорошо поднялась, но ребенок пропал. Украли с целью выкупа. Я подключался к тому делу — безнадега, даже труп не нашли. Сработала только одна закладка — ваша. Совпадает буквально все! И то, что родилась девчонка, и то, что ты убьешь своего учителя, потом убьешь мать. Даже немая няня…

* * *

…Он сильно возбудился. Говорил сбивчиво, не пытаясь скрыть волнения. Не похож он был на себя. И вроде не так уж страшен… Что это за пророчество? — переспросил он Елену. Да нет же, никакое не пророчество! Скорее, техническое задание на выполнение важной работы. Было время, он пил, зверски пил, без удержу. Вполне реально вставал вопрос об увольнении его из органов. И вот однажды так перепил, что чуть копыта не откинул (Саврасов не преминул заглянуть под стол, посмотреть ). Короче, лежал в реанимации, подыхал. Шансов не было. Печень торжествовала, убивая его… И вдруг явился некто. В зеленом врачебном халате. Только консилиум реаниматологов и токсикологов удалился, вполголоса переговариваясь, — тут и явился. Подсел к кровати на стул. Спросил, хочет ли Витюша жить дальше? Если да, то есть работенка. Если нет, то… Как это — нет! Да, да и да!!! Вот тут гость и рассказал подробности предстоящей Витюше миссии. Забыв от удивления про боль, он спросил: вы кто? Директор, говорит. Директор чего? Всего, говорит, — не больше, ни меньше… На следующий день, когда состояние пациента резко улучшилось, лечащий врач сказал ему: вы из ада вернулись, батенька. Еще одна пьянка, и конец.

Из ада…

Глюк это был или не глюк, Витюша так и не понял. Однако не только со здоровьем у него все образовалось, но и на службе — тоже полный ништяк! Разве что шеф, как тот врач, сделал предупреждение: еще одна пьянка — и под зад пинком.

С тех пор Неживой не пьет. Максимум 30 грамм коньяка в особых случаях… вот как сейчас…

* * *

— А моя скромная персона включена в те пункты, которые должны совпасть? — спросил Саврасов.

— А что — твоя персона? Ты ведь, шут гороховый, по другую сторону черты. Уже потом… сравнительно недавно…

— Ага! То есть директор еще приходил?

— Это тебя не касается.

— Вы серьезно, что ли?! — закричала Елена. — Ладно втирать-то! Что, только из-за всей этой чухни заставляете меня… заставляете … — Не найдя нужных слов, она изобразила воображаемым ножом что-то вроде харакири.

— Заставляю, — Неживой тоже повысил голос. — Точно так! Знаю, что тебе с ходу трудно поверить, поэтому — да, навязываю и заставляю! Силой и властью, моя сладкая!

— Кин А насмотрелись!

— Ты не станешь рожать.

— Моя мать родила меня в 16 лет. Чем я хуже?

— Ты не хуже, дура! Ты просто другая!

— Иная, — вполголоса подсказал Саврасов.

Елена встала.

— Виктор Антонович, я ДОЛЖНА иметь наследницу. Как моя мать. Родится девочка, я чувствую, иначе и быть не может. Назову Эвгленой. Вырастет Эвглена Третья…

— Ма-алчать! — сорвался Неживой.

Обитатели особняка никогда его таким не видели. Побелел, как мертвяк, хотя и так был — куда уж белее.

— Ты не понимаешь, что говоришь, девчонка!

— Ну хорошо, — сказала Елена. — Во что мне, по-вашему, трудно поверить? В эту вашу байду про «директора всего»?

— В то, какие возможности и какая судьба будут даны моему ребенку, — ответил Неживой, вколачивая слова, как гвозди. Елена рванулась что-то возразить, однако ее опередили: — Одному ребенку! Только одному, выношенному убийцей! Тебе!.. Если родишь — все испортишь. Появится лишнее звено. Новый ребенок, родившийся от меня, снова сделает ситуацию неопределенной. А ведь мы оба знаем, от кого на самом деле ты понесла, правда? Да и тело твое изменится необратимо.

Елена растерянно оглядела гостиную, словно ища кого-то. Дурдом, подумала она. Неужели ОН серьезно?..

* * *