Как Запад стал богатым (Экономическое преобразование индустриального мира)

Однако такие решения были непригодными для баронов, богатство которых имело форму земли, запасов зерна, животных, хозяйственных и жилых построек. Альтернативой была опора на силу, и именно силу противопоставили английские бароны королю Джону в Раннимеде в 1215 году задолго до того, как проиграли соперничество с профессиональной армией. Результатом этого противоборства стала Магна Карта -- Великая хартия, которая, как принято думать, закрепила право подданных на свою собственность и на защиту от произвольных экспроприации со стороны короны. Правда этот феодальный документ порой упрекали в чрезмерной сосредоточенности на правах крупных землевладельцев, принудивших короля его подписать, но в нем содержался ряд положений, гарантировавших также права торговцев (в том числе иностранных), и торговцам пошли на пользу права собственности, которые этим документом были закреплены как часть английского права и политической традиции. Утверждение права собственности, освобождающего от ее произвольной конфискации, было важным для развития торговли. Магна Карта обеспечила Англии существенное преимущество перед соседями.

В XV веке, когда на смену феодальному ополчению, где служили за земельные наделы, пришла профессиональная армия, которую содержали на деньги, новым централизованным монархиям понадобились постоянные и надежные источники денежных средств. Традиционные чрезвычайные сборы были средством разового пользования, и на них нельзя было рассчитывать как на постоянный источник средств отчасти из-за растущего сопротивления публики, а отчасти из-за их разрушительного, и все возрастающего по мере применения воздействия на экономическую жизнь. В результате правители отказались от права на произвол в отношении собственности подданных в обмен на право налагать регулярные, заранее обусловленные налоги.

Эффект от этого новшества можно оценить, только сравнив с положением в азиатских и исламских империях, которые не использовали его. Произвольные обложения были легким способом политических репрессий и социального контроля, которые не давали удачливым торговцам стать слишком и не по чину богатыми. Таким образом, отказ от произвольного обложения был важным шагом, позволившим каждому искать собственные пути создания и накопления богатства. Лэндс следующим образом описывает это изменение: ...правитель обнаружил, что компенсируемое присвоение осуществляется легче и оказывается в длительной перспективе более выгодным, чем конфискация, что лучше взять по закону или в результате судебного решения, чем захватить. Помимо этого он начал рассчитывать на регулярные налоги по предустановленным ставкам, а не на экстренные сборы неопределенной величины. Старые методы приносили почти заведомо меньше сборов, чем новые, а это значит, что они представляли собой в конечном итоге меньшее бремя для подданных. Но неопределенность поощряла припрятывание богатства (отбивала охоту к расходам и стимулировала тайные накопления), а в результате инвестиции отклонялись в те сферы деятельности, которые были благоприятны для такого припрятывания. Это особенно серьезно подрывало экономику великих азиатских империй и мусульманских государств Среднего Востока, где штрафы и конфискации служили не только для экстренного пополнения казны, но были также методами социального контроля, подрубая претензии нуворишей и иностранцев и устраняя угрозу для сложившейся системы власти. [David Landes, The Unbound Prometheus (Cambridge: Cambridge University Press, 1969), pp. 16--17]

Можно сказать, что в результате собственность стали прятать не от королевского сборщика податей, а от налогового инспектора. Но когда налоги собираются в заранее известные сроки и по предустановленным ставкам, у торговца есть возможность подсчитать возможные выгоды от инвестиций в недвижимость или другие блага, слишком видимые и не укрываемые от налогов, вычесть налоги и, по крайней мере, иногда принять решение в пользу налогооблагаемого богатства.

В Англии и Голландии, где королевские правительства утратили право на произвольные сборы, но не обрели права на произвольные налоги, переход к системе налогов имел громадное значение. В обеих странах власть устанавливать налоги попала в руки парламентов, где торговцы были серьезной силой, и обе страны оказались лидерами в накоплении видимых форм торгового богатства.

Глядя назад, трудно понять, как была возможна даже небольшая торговля, если торговцы не были защищены от произвольных конфискаций. Торговля нуждается в средствах, едва ли менее видимых, чем недвижимость, хотя, как правило, и более мобильных: кораблях, складах и запасах товаров -- и все это в количествах, пропорциональных объему торговли. Торговля и ее материальные фонды были просто обречены на более быстрый рост там, где была свобода от произвольных экспроприации, то есть в Англии, Голландии и в тех торговых городах, которые получили подобный иммунитет через феодальные хартии.