Как Жаба-не-царевна счастье искала

Была обычная вечерняя дорога домой. Трясясь в грязной своей коробчонке по ухабистой мостовой, она в очередной раз квакнула жабье ругательство и остановилась возле светофора напротив остановки автобуса. Скользнув ленивым взглядом по афишам, прилепленным на стенде информации и размокшими от снега, она вдруг повернула голову немного правее и увидела нечто! Нечто это было молодым, ослепительно красивым (“Ну просто до неприличности хорош!” – подумала жаба) и легкомысленно одетым (“Зимой, да в белом легком плащике!”) человеком. Весь воздушный и легкий, словно мотылек, заблудившийся в хлопьях снегопада, озябший и маняще-прекрасный, он курил, пытаясь укрыться от ветра за разбитым стеклом телефонной будки. Он был из другого мира, одинокий и чужой, и ей вдруг страстно захотелось забрать его из заснеженной будки, согреть своим теплом и жарким домашним уютом, и вспомнилось даже такое странное слово – любовь… И отчего-то захотелось еще шампанского и георгинов…

Она открыла дверцу и спросила: "Молодой человек, вас подвезти?" – и изобразила что-то вроде улыбки на лице. Он заинтересованно устремился было к коробчонке, но вдруг, словно споткнувшись о невидимую стену, остановился и даже отшатнулся слегка. "Нет, спасибо, не надо. Я, к сожалению, с детства боюсь жаб, особенно говорящих!" – ответил он, и порыв метели ворвался вместе с его словами, и хлестнул больно и холодно, сорвав улыбку и унеся все ее странные внезапные надежды.

Жаба захлопнула дверцу и, чересчур сильно нажав на газ, рванула вперед, впервые в жизни нарушив правила дорожного движения. Ей было больно, и боль не унималась. В висках колоколами била кровь, разгоняя по венам гнев и обиду, смывая вековой нарост сонного душевного покоя. Соленые и горькие слезы жгли щеки, оставляя бороздки на дешевой китайской косметике и застилая глаза. "Я жаба… Я жаба? Я жаба! Я! Я?".