Как Жаба-не-царевна счастье искала

Она безоговорочно и сразу согласилась, не заметив скрытой издевки в словах о том, что с природой поспорить трудно, но можно, и что сделано будет для нее все возможное в пределах оговоренной суммы, весьма внушительной.

И наступил для жабы Ренессанс (в смысле — полное возрождение тела). Долго и нудно было бы описывать многочасовые пытки и изощренные издевательства над слабым и беззащитным в своей наивности существом, коим стала она однажды вечером, лишившись защитной своей жабьей брони, покинув свое привычное болото и оставшись один на один с враждебным миром. Скажу лишь, что, пройдя все эти процедуры и операции, она смело могла бы пройти и все остальные девять кругов ада — туда и обратно, даже не вздрогнув.

Одно ей помогало — вера в призрак счастья, надежда поймать за хвост падающую звезду и удержать в руках снежинку. Она ждала часа, когда вновь выйдет в звездную метель, и легкий мотылек не устоит перед новой женщиной — прекрасной и роковой, и прилетит на ее огонь, неудержимо и безвозвратно, станет смыслом ее существования, островом забвения и тихой гаванью для усталого корабля. Эти слова из какого-то сериала она вспомнила внезапно, заучила и шептала, как молитву, в самые отчаянные моменты какого-нибудь массажа с наждачной бумагой, или под ножом пластического хирурга, или под лазерным прицелом очередного аппарата для снятия кожи с лица или чего-нибудь там еще.

Через несколько месяцев жабы не стало. А стало хрупкое фарфоровое существо с огромными голубыми глазами, белоснежными кудряшками и фигурой куклы Барби. Невозможно было даже предположить, что это чудесное создание — жаба. (И не спрашивайте у меня адреса этого салона красоты — его уже там нет! Я лично проверила!)

Однако цель, для которой свершилось столь чудесное превращение, по-прежнему была еще далека. Предстояло изменить еще много всего — но это уже так, по мелочи, и совсем не больно, а скорее приятно. Начались хлопотливые дни. Закупки в модных “бутиках” со специально нанятым для этого стилистом (так как вкус природный в плане одеваться у нее отсутствовал начисто). Покупка новой коробчонки, ах, простите, — автомобиля марки "Для очень, очень богатых дам". И еще она устроила разгром, а потом и ремонт в старой квартире, пригласив туда бригаду хмурых отделочников — шабашников из фирмы "Свое дело делай смело".

Да, я забыла упомянуть о том, что деньги у нее не кончались! И более того, их стало гораздо больше. Она открыла для себя вход в сказочный мир казино, и многие владельцы тех злачных мест молились со слезами на глазах тихой полночью, чтобы не к ним она пришла завтра, и чтобы не пришла вообще никогда! ("Просто взять и убить? Такое неземное создание? " — об этом почему-то мыслей у них не возникало).

Все свободное время, а его было много, она колесила по городу в поисках своего Мотылька. Подолгу вечерами стояла возле той остановки с телефонной разбитой будкой, где так круто однажды повернулась, сломавшись, ее судьба, и ждала, теребя острыми коготками мех неведомого, но очень дорогого зверя на своем манто.

Мотылек не прилетал. Не было его ни на вернисажах, ни в ресторанах, ни в клубах, ни в казино, ни на модных показах. И она начала думать, что возможно он вовсе и не стоял на той проклятой остановке, что он померещился ей, приснился. Но снова отчетливо представлялось его лицо и вспоминался голос, и снова азартно, как дикая кошка, принималась она охотиться в каменных джунглях города, ставшего теперь таким близким и теплым для новой нее — женщины-звезды.

Днем, нервно куря тонкие душистые сигареты, она продумывала маршруты, вычисляла какие-то сложные формулы, одной ей понятные и не имеющие никакого отношения к науке. Она бросила машину на стоянке и ходила по городу пешком, что вызывало в толпе прохожих, особенно мужчин, легкий шок и изумление теперь уже другого рода, чем прежде, когда он была еще той, жабой. Очень уж трудно было себе представить редкую залетную птицу с волшебным ярким оперением среди серых городских воробьев (или, к примеру, белого ягненка в стае голодных зверей волчьей масти). Однако чувствовала она себя в людской толпе вполне безопасно, ибо косые и жадные взгляды особо наглых особей разбивались о массивную гору мышц с головой питекантропа, неуклонно идущую ровно на полшага позади хрупкой феи и сметающая только видом своим толпу встречных прохожих к краю тротуара.

Да, она берегла свое новое обличье, она о нем заботилась, лелеяла, готовясь к неминуемой встрече со счастьем, она просто обязана была уберечь его от всякого рода неприятностей. Жабий разум, оставшийся в этой неземной оболочке, диктовал свои правила поведения и выживания, он брал реванш за прошлые обиды, и страшна была эта гремучая смесь, затаенная, опасная, словно взведенный курок на винтовке с безжалостным прицелом.